Шрифт:
Закладка:
Главное было в том, что работа промышленности, порта, вся экономическая обстановка на Гуаньдуне уже в 1946 году начали заметно улучшаться, и в выигрыше от этого впервые становились трудящиеся массы местного населения. Сократилась безработица, возросли заработки рабочих, доходы крестьян, оживились торговля предметами первой необходимости, связи коммерсантов с внешним миром.
Это создавало благоприятные возможности для решения других жизненных проблем населения. Среди них я выделю те, к которым Военный совет армии, наши политорганы и некоторые службы имели непосредственное отношение.
Как уже отмечалось, китайское население полуострова было в большинстве неграмотным. Здесь имелось десятка три начальных школ, в которых работал, как правило, один учитель. В гимназии, специальные учебные заведения и институты китайцы практически не допускались, а если единицы из них туда и попадали, то отнюдь не для того, чтобы готовиться к службе своему народу.
Мне довелось тогда познакомиться с журналистом китайцем Жень Феномом, учившимся когда-то в средней школе в Дальнем. Он рассказал мне, что китайский язык в ней был запрещен. Все занятия велись по-японски. Китайские ученики должны были называть себя гражданами Квантунской области, а не китайцами. Им внушали, что Китай для них такая же иностранная держава, как Англия или Франция. Заставляли подробно изучать географию и историю Японии, а не Китая. Китайским учащимся вдалбливали в голову, что земля, по которой они ходят, пища, которую они едят, и они сами — все это принадлежит японскому императору.
Так колонизаторы готовили себе слуг, держа китайские массы в темноте.
Между тем население Гуаньдуна необычайно тянулось к образованию. В течение одного 1946 года китайской администрации удалось, используя эту тягу, добиться многого. Справедливости ради скажу, что большую роль в этом сыграли наши политорганы и работники советских школ. Возглавляли помощь в организации народного образования в городах и сельской местности полуострова начальник политотдела армии генерал Н. П. Петров, его заместитель полковник В. А. Греков, начальники отделений подполковник В. С. Осьминин и майор Л. Н. Думан. Их работа была хлопотливой, но, не боюсь сказать, благородной по самому высокому счету.
К 1 января 1947 года на Гуаньдуне было введено всеобщее бесплатное начальное образование, созданы 23 средние, 244 начальные и семилетние школы, 100 из них — вечерние, для взрослых. В школах обучалось 94 тысячи учеников, работало 2,5 тысячи учителей. Около тысячи учителей проходили подготовку и переподготовку на различных курсах, но главным образом в педагогическом институте, открытом в Дальнем.
Одновременно с институтом был создан ряд специальных курсов для подготовки инженерно-технического персонала. Здесь преподавательский персонал состоял из офицеров наших войск, имевших необходимую подготовку. Нужно сказать, что таких специалистов, особенно среди летчиков, моряков, артиллеристов и танкистов, в наших войсках было довольно много. Некоторых из них нам пришлось освободить от своих прямых обязанностей и направить постоянно работать на курсы, а для абсолютного большинства преподавание являлось дополнительной нагрузкой. В этих же целях широко использовались и специалисты, командированные из Советского Союза для работы в смешанных советско-китайских акционерных обществах.
Первоначально вопросы организации народного образования и подготовки инженернотехнических работников находились практически в ведении наших политорганов и военных комендатур, но постепенно и все более полно ими стали заниматься китайская администрация, территориальный партийный комитет и профсоюзы.
Накануне праздника 1 Мая в 1946 году секретарь территориального партийного комитета Хань Гуан в очередной беседе сообщил Военному совету и политотделу армии о первых итогах работы в области общеобразовательной подготовки населения. Результаты были хорошие и вызывали у китайских товарищей полное удовлетворение.
На Гуаньдуне при господстве японцев не было ни одного студента, обучавшегося на китайском языке, а к моменту нашей встречи с Хань Гуаном училось уже около трех с половиной тысяч человек. Предполагалось создать еще два института и довести количество студентов до 7 тысяч.
Самое главное, считал Хань Гуан, состояло в том, что в учебу повсеместно втягивались трудящиеся. Ею было охвачено более 250 тысяч человек, а это означало, что почти каждый четвертый человек на Гуаньдуне учился. В учебу люди включались с большим энтузиазмом, с завидным упорством и настойчивостью. Территориальный комитет КПК считал, что это одна из самых выдающихся перемен в жизни населения Гуаньдуна.
Откровенно говоря, тогда меня это в какой-то мере поразило. Я хорошо помнил ликбезы, вообще широкий поход за знаниями в нашей стране и не думал, что это может где-либо повториться. Хотелось самому взглянуть на какую-нибудь народную школу, но, к сожалению, в летнее время возможностей для этого не было.
И вот осенью 1946 года я наконец оказался в вечерней женской школе рыболовецкого поселка в районе северной границы зоны. Тогда Военный совет по причинам, о которых я скажу позднее, был озабочен обстановкой на этой границе, и мы здесь бывали часто.
Местное отделение общества китайско-советской дружбы пригласило И. И. Людникова и меня посетить по желанию мужскую или женскую вечерние школы поселка. Иван Ильич вырос на берегу Азовского моря, среди рыбаков, и решил посмотреть, как учатся мужчины — люди знакомой ему профессии, а я отправился в женскую школу.
В этой школе, а скорее, в классе, потому что он был один на всю школу, занимались женщины разных возрастов, включая пожилых. Одеты они были по-праздничному, с аккуратными прическами, чем, мне показалось, значительно отличались от женщин, встречавшихся на улицах поселка. Перед каждой из них лежали книги в довольно простеньких обложках.
— Кто из учеников имеет лучшие успехи в учебе? — спросил я после обычной церемонии знакомства.
Класс дружно указал на сидящую за первым столом китаянку.
Я попросил, подойдя к ней, открыть наугад какую-нибудь, ну, например, 39-ю, страницу и прочитать вслух то, что там написано. Когда страницу нашли и другие, начался оживленный разговор. К моему приятному удивлению, на этой странице начиналась повесть А. Гайдара «Тимур и его команда». Трогательное впечатление произвела на меня аудитория. Молодая китаянка читала текст с удовольствием и очень выразительно. Мне казалось, что я понимаю ее хорошо и без переводчика. Ее подруги внимательно следили за чтением. Надо было видеть, какая радость отражалась в это время на лице китайской женщины!
Надолго запала мне в душу эта встреча, отразившая атмосферу духовного раскрепощения труженика китайца после японской оккупации.
Я вспоминал ее и два десятилетия спустя, когда с горечью читал в газетах о препонах, воздвигнутых «великой культурной революцией» на пути китайских трудящихся к образованию, к свету, о пресловутых догмах, смысл которых сводился к тому, что, мол, чем меньше образован народ, тем для него это лучше.
Уверен, что на Гуаньдуне и по
