Шрифт:
Закладка:
Ладонь толкает Смилю в грудь, и она падает, но уже опять в Доме. Пол холодный, в кожу впиваются кусочки битого кирпича.
– А голова на что? – ворчит скрипучий голос. Или Смиле только показалось, что кто-то что-то сказал? – Думать надо!
Смилю с легкой отмашкой прямо по лбу бьет старичок, заросший волосами по самые брови. Тот, что пил чай. Тот, что переселился в лапотке.
Рука у него сухая и горячая. Удар получился звонкий.
– Кладу на тебя печать, – буркает старичок и уверенно топает в темноту. – Не посрами! – оборачивается он напоследок.
Но Смиле некогда смотреть на старичка. Она вертится, ей надо видеть Лауму, чтобы ведьма больше не подходила, чтобы не сделала ничего плохого.
Ее нет. Ушла? Наконец-то!
Холод пронзил иголками, заставив неестественно выгнуться, больно удариться спиной об острый бортик кровати.
Квартирка! Дорогая! Все закончилось?
Но нет. Лаума стоит около окна, пытаясь слиться с занавеской. Черная фигура. Зловещая. Вот-вот убьет.
Она делает шаг, раскидывает руки, дико вытаращив глаза. Взгляд вынимает душу. Ветер выстуживает память. Не удержишься, сорвешься, провалишься в бездну.
Лаума подходит вплотную. Она теперь может сделать что угодно, хоть голыми руками задушить.
Но пока она просто стоит. Просто смотрит. И уже кажется, что это призрак, тень подзабытого кошмара.
Бежать!
Одевалась, не глядя. Что-то брала, что-то роняла. Дверца шкафа перекошена, открыть невозможно, а там теплый свитер – видно, что на улице ветер, хлещет дождь.
Дождь… вода. Забрела в ванную, натянула халат, туго подпоясалась. Драться! Да! Она будет драться! Она выгонит нечисть! Поганой метлой всех!
Сапоги. Холодно. Улица.
Вперед! Время не ждет! Скоро все решится. В душе азарт, кулаки сжимаются. Ух, как она сейчас со всеми разберется!
Шагала, впечатывая сапоги в лужи. Чавкало под ногами. Ветер гнал в спину, светили фонари.
Дом мокрый, как курица, жалкий. С кем здесь воевать? Старые тополя, дряхлый прудик, запущенный сад с мертвыми деревьями. Покажитесь только! Последние ветки так затрещат.
Улыбалась. Долго, с остервенением. Почувствовала, как заломило мышцы лица. Сжала зубы и еще сильнее оскалилась.
Три раза прошла дозором туда-сюда. Никого.
Только суньтесь.
Никого.
Постояла под тополями. Туго затянутый промокший от дождя пояс врезался под ребра, сапоги натерли ногу. Зашумели деревья, посыпали голову Чудовища сухими листьями.
– Отстаньте! – махнула она над собой, а когда опускала руку, вдруг почувствовала, как за рукав потекла вода, как холодный озноб прошелся по спине.
Где это она?
Каркнула в тополях потревоженная ворона, скрипнуло старое дерево.
Страх закрутился в животе предощущением нехорошего исхода, упал ледяной водой в ноги, сделав их ватными, неподатливыми. Ночь подступила, заглянула в глаза.
«Что ты здесь делаешь, девочка?» – спрашивала она. Чудовище не знала, что на это ответить.
Она плотнее запахнула на себе банный халат и бросилась бежать. Прочь, прочь, прочь. Куда подевался боевой азарт? Кого она собралась побеждать среди ночи в пустом Доме?
Улица Тельмана. Как ярко светится табличка «Тельмана улица, ранее Стрелковая, ранее Герцог-Альбрехталле». Ранее, ранее. Показалось, что она сейчас нырнет в это «ранее», растворится в ночи, исчезнет.
Сунула руку в карман. Сотовый. Откуда?
Экран вспыхнул. Пропущенные звонки, эсэмэски. Кому звонить? Маме? В полицию?
Палец дернулся, посылая вызов.
И тут она остановилась. Перед ней возвышался Дом. Ее снова стали кружить. Кто-то не хотел выпускать из своей власти.
– Чудовище! Ты – Чудовище! – ревели в трубке.
Каркнула ворона. Ставшей вдруг тяжелой рукой Чудовище поднесла трубку в уху.
– С-скелет, спаси меня. Пожалуйста.
– Баженова? – В его голосе пробилась тревога. – Где ты?
– Я тут…
Из Дома выступил кто-то черный. Рука упала, не в силах больше держать тяжелый сотовый.
Кажется, она собиралась драться. А вот и противник.
Когда Скелет примчался к Дому, Чудовище сидела на ступеньках, уронив голову на колени. В первое мгновение Матвей подумал, что она умерла. На шум шагов Чудовище выпрямилась, блаженно улыбнувшись, словно вместе со Скелетом в ее мир пришло утро.
А еще были слезы. Много-много спасительных слез.
От слез голова раскалывалась. Звенящая в висках боль мешала слушать то четко проявляющийся, то уплывающий голос Матвея.
– Жрецы, хорошо известные у пруссов: вайделоты, нерути, гадавшие о погоде и возможностях рыбной ловли, тулисоны и лагашоны принимали участие в обрядах восхваления умерших.
Матвей перевернул страницу, посмотрел оборот и, не найдя там ничего интересного, вернулся.
– Что у нас есть еще? – спросил он книжку и тяжело вздохнул. – Добрые духи дома кауки, благожелательные людям женские духи дейве и лауме, бог вражды Жалус, ведьмы раганы и духи, вызывающие кошмары и наваждения, – мани. О! Они!
Смиля всхлипнула и устало откинулась на подушку. Они уже давно и безрезультатно пытались понять, кто так зло над ними подшучивает. Одни вопросы, и никаких ответов.
– Ты понимаешь… – стучала зубами о край стакана с водой Смиля, – ты умер. Там!
– Это всего лишь сон.
– У меня раньше не было таких снов. – Смиля упала горячим лбом в подтянутые к животу колени.
– Тебя напугала эта тетка. Ходит, глазами вращает. Какие после такого сны? Только кошмары.
Матвей тушевался. Он не очень представлял, что теперь делать с гостьей. Как все мужчины, терялся перед женскими слезами. Вроде бы все аргументы приведены, пора бы уже и успокоиться, а она все плачет и плачет. Стакан чуть не сгрызла. То положит голову на подушку, то в клубок свернется. А ну как в обморок грохнется? «Скорую», что ли, вызывать? Сумасшествие налицо – гуляла по городу в банном халате.
Смиля вскинулась, с ужасом посмотрела в такие спокойные, как ей казалось, глаза Матвея. Он ни о чем не догадывается! Ему надо все немедленно рассказать!
– Ты знаешь, почему Вера больше не ходит в Дом? – прошептала быстро.
– Почему? – поморщился Матвей.
– Она видела, что в Доме погибнет Янчик. И что в этом будет виновата она!
Кривая ухмылка застыла на лице.
– Он что же, для этого должен из окна выпрыгнуть?
– Дом сам заставляет нас драться! Ворон уже бегал за мной с лопатой. Если появишься ты или Ян, он нападет на вас. Как на войне – наша армия и армия противников. Он теперь выступает на вражеской стороне.
– А мы? – быстро спросил Матвей.
– И мы на какой-то, – скисла Смиля. Она быстро уставала. Ухитрялась дремать между фразами.
Матвей захлопнул книгу.
– Ну ладно, предположим, Ворон охмурил хозяйскую дочку, и она ему показала карту острова сокровищ. Он
