ее вызывающие не обязательно присущи все его членам, они могут оставаться субъективными и неосознанными. Эта тревога, беспокойство, тоска проявляются у разных людей c разной интенсивностью, но чаще всего причины этого остаются для человека неясными[201]. По сравнению с реальной и вполне осознаваемой угрозой, о которой мы говорили раньше, эта угроза – чистый вымысел. Американцы придумали себе коммунистическую угрозу, равно как и коммунисты до сих пор пребывают в страхе перед фашизмом, не имея на то оснований. Но в этот момент тревога начинает овладевать сознанием общества. Всевозможные слухи, непонимание и неприятие происходящее, растерянность перед реальностью, нарастающее беспокойство, передающееся от одного к другому, порождают тревогу во всем обществе.

Рано или поздно, но наступает момент, когда она окончательно им овладевает. Ее иррациональный характер проявляется в том, что все усилия урезонить и успокоить общество терпят крах. Опыт показывает, что даже если в это время появляется информация о реальной угрозе, она нисколько не впечатляет и не оказывает на людей такого же влияния, как страх перед угрозой вымышленной, напротив, усиливает степень тревоги перед воображаемой опасностью. Можно быть уверенным, что разлитая в обществе тревога является причиной индивидуальных неврозов. Хотя, говоря о коллективном беспокойстве как о феномене, характеризующем наше общество, мы ни в коем случае не утверждаем, что большинство людей у нас – врожденные психопаты. Но тревоги, спровоцированные социальными конфликтами по разного рода политическим поводам, не так часто приводят к неврозам, но этот случай нельзя исключать, поэтому мы лишь предупреждаем, что беспричинная тревога в обществе угрожает эмоционально нестабильным людям, которым и так свойственно нервничать по любому поводу. Но она может привести и к коллективной дестабилизации психического здоровья нации, если вдруг какое-либо событие коснется всего общества и ввергнет людей в иррациональное безумие. Поэтому не стоит недооценивать тот факт, что человек современного общества чувствует себя жертвой бесконечного ряда внутренних демонов, отсюда – источник его тревог. Но в то же время он погружен во внутренние конфликты, свойственные нашему обществу, что ввергает его в противоречие с самим собой, точнее будет сказать, что порождает противоречия между его собственным опытом и социальными устоями. Тот же К.Орней описала некоторые из этих конфликтов[202], но есть и другие. Например, кроме остроты наших потребностей и чувства фрустрации на фоне невозможности их реализации, между провозглашенной свободой и существующими ограничениями этой свободы, есть еще такие явные противоречия, как бесконечные призывы к миру в обществе, которое неустанно готовится к войне, или запрос на создание интеллектуальной среды и невозможность интегрироваться в культурный контекст и т. д. и т. п. В нашем обществе накопился немалый опыт неразрешимых противоречий. Человек от этого переживает, фрустрация накапливается, тревога возрастает, человек старается вырваться из круга неразрешимых проблем.

Как правило, ничего у него не получается, и, находясь в плену тревог и противоречий, человек начинает чувствовать себя обреченным. Его внутренний голос подсказывает ему, что он – несчастная жертва глобальных вызовов и угроз (из-за чего у него, естественно, возникает комплекс вины), но какими бы ни были принятые им решения, призванные разрубить Гордиев узел внутренних противоречий, он в любом случае оказывается в конфликте с социальным императивом. Один из внутренних принципов, который каждый человек готов отстаивать несмотря ни на что, это уверенность в своей правоте. Он проявляется разными способами. Сначала человек старается убедить в этом самого себя; ему нужно быть уверенным, что он прав, что он поступает как должно, что у него есть основания себя уважать. Затем он старается, чтобы и близкие ему люди в семье, на производстве, в его окружении, во всей стране были уверены в его правоте. В конце концов, он стремится войти в группу, которую считает близкой по духу, где его смогут оценить по достоинству и признают его правоту. Надо лишь отметить, что речь идет вовсе не об абсолютной справедливости и не поиске истины в последней инстанции. Важно понять, что не быть правым, или действовать по справедливости, или принадлежать к группе, где его правильно оценят, хочет этот человек, но всего лишь казаться таковым или найти основания, чтобы его таковым признали.

Это явление в полной мере согласуется с тем, что человек отказывается принимать реальность (и в первую очередь ту, что у него перед носом) такой, какова она есть на самом деле. Такая реальность ему не нужна, она его оскорбляет, для него это также невозможно, как признать свои ошибки. В своих глазах, равно как и в глазах окружающих, человек играет роль адвоката самому себе, он всегда придумает оправдательные аргументы, всегда найдет, на кого свалить вину, или объяснить, почему он был вынужден поступить так, а не иначе. Психологический механизм этого находится, разумеется, в подсознании[203].

Оправдания соответствует, отчасти по крайней мере, тому, что американские психологи называют «рационализацией», т. е. желанию найти рациональные объяснения. Но эта рационализация, на наш взгляд, выглядит гораздо скромнее по сравнению с оправданием. Рационализация нужна тогда, когда индивидуум испытывает трудности от жизни в обществе. Столкновение с группой, с другими индивидуумами провоцируют напряжения и конфликты, отчаяние из-за неудач, фрустрацию и тоску, все это человек переносит с трудом. Он пытается этого избежать, но не может. Тогда он находит себе извинения, благовидные предлоги, позволяющие ему обойти неприятные последствия от неприятностей: высказывает суждения, объясняющие свои неудачи, придавая им видимость успеха (они еще слишком зелены, чтобы соответствовать …), или сваливает вину за конфликт на другого (надо найти козла отпущения), или объясняет свое поведение, находя объективные причины (из-за расовых предрассудков, например) и т. д. Разумеется, сам индивидуум свято верит в приводимые аргументы, и его уверенность в своей правоте укрепляется, если большая часть окружения, а лучше, если все, подтверждают их правильность и соглашаются с ними. И наоборот, он может впасть в истерику, если окружение высказывается против и отвергает доводы, которые он приводит в свое оправдание, считая их надуманными или высказанными лишь для того, чтобы скрыть истинные мотивы своего поведения, и что его аргументы гроша ломаного не стоят.

На первый взгляд потребность оценки со стороны общественности выглядит как отклонение. Некоторые даже считают, что в личном плане подобная особенность свидетельствует о патологии в психическом состоянии индивидуума. Но от подобных суждений стоит отказаться, так как зависимость от моральной оценки со стороны общественности скорее всего есть проявление лицемерия, не более того. Если исключить клинику, то и отклонением от нормы подобную особенность не назовешь по крайней мере по двум причинам. Первая – эта черта не является исключением из общего правила, каждый ищет оправдания