И все это время, что была вдали от него, я умирала. Медленно. Корчилась в агонии, и подыхала каждый раз, вспоминая тот день, когда выходил из здания загса вместе со своей женой.

Но Руслан прекрасно меня чувствовал. Так было всегда. И он понимал, что я отдала ему душу свою, ещё тогда в том подъезде.

— Я просто взяла то, что ты мне предложил, — я отошла от него, а затем вышла из комнаты.

Я точно решила для себя, что нужно с этим заканчивать. Я не могу так и не буду.

Все ещё надеюсь, что смогу излечиться от этой больной любви к этому человеку. У меня должно все наладится. Мне просто нужно время.

— Тони, поднимай свою задницу и поехали домой! — крикнула я, и не дожидаясь его, покинула эту квартиру.

Когда вышла на улицу, и кажется выдохнула с облегчением. Подошла к машине, открыла её. Села. Завела машину. Нервно сжимая руль, так что побелели костяшки на пальцах.

Лбом прислонилась к рулю, и очень часто задышала. Старалась не плакать. Глаза защипало.

Нееет. Не плакать.

— Малышка, не ругайся, — дверь авто открылась и Тони сел на переднее сиденье. — а вообще знаешь, я так ненавижу этого твоего Руслана, — смотрю на блондина, и он такой непривычно серьёзный. — я знаю, что ничего мне с тобой не светит, но я не могу больше молчать, — он достал с кармана шорт сигареты, и я нажала на кнопку и стекло опустилось. — Варя, я всегда любил тебя, вот как увидел и полюбил, — я в шоке, Тони не смотрит на меня. — это была легенда о том, что мне парни нравятся, — он скривился. — но на самом деле, мне нравилась ты и даже больше, чем нравилась.

— Тони, я…, — я растерянно смотрю на него, потому что не знаю, что сказать. Будто вообще разучилась говорить.

— Ничего не говори, — он посмотрел на меня, и взгляд такой холодный, словно это не мой Тони, кто-то другой. — отвези меня в аэропорт. Через два часа мой самолёт.

— Не надо так, — я замотала головой. — пожалуйста, Тонииии, — всхлипнула я.

— Малыш, — нежно произнёс он. — не нужно слез, — он обнял меня так, как умеет делать это только он. — я не глупый мальчик и все понимаю. А теперь давай в аэропорт.

Я не помню, как ехали туда. Потому что мысли все крутились вокруг моего лучшего друга. Но вот мы уже возле аэропорта, и вышли из машины.

— Детка, не хочу вот так с тобой прощаться, — он приблизился ко мне. — позволь мне маленькую шалость?

— Да, — и сама на носочки привстала и прижалась к нему. Немного друг растерялся, но потом его сильные руки буквально впечатали меня в это крепкое тело.

— Посмотри на меня, — хрипло произнёс он, и я взглянула на него, и тут же он завладел моими губами. В каком-то отчаянном порыве. И я ему ответила на поцелуй.

Ну почему не замечала его все эти годы? Дура набитая!

— Прощай, детка, — отстранился от меня. — я буду скучать, — произнёс он последние слова, и ушёл.

Я стояла и смотрела ему вслед. И не понимала почему была так слепа? Руки в кулаки сжимала, и по щекам слёзы текли.

Вздрогнула, когда раздался недовольный голос позади меня.

— Не могли бы убрать свою машины?

Я обернулась, и кивнула. Затем села в машину и уехала.

Домой приехала, как выжитый лимон. Настроение нет. Машину оставила возле дома, и словно робот пошла в дом. Движения резкие, злые.

Мишка с дедулей и бабулей уехали ещё вчера утром на дачу, а мои бабушка и дедушка улетели обратно в Норвегию, но обещали через неделю вернуться. Там у них какие-то рабочие проблемы на производстве. Бизнес правда необычный. Хлебозавод, и три кафе coffee and grain*.

Так что в доме я совсем одна, не считая охраны и домработниц, и конечно же Петра Ильича.

Поднялась к себе в комнату и осела на пол. Даже обедать не хочу. Сидя на полу, я не в силах сдерживать рвущиеся слёзы из глаз. Ну как так? Почему я была так слепа? Ведь Тони всегда был со мной, и всячески поддерживал меня. А, я дура слепая. Нет, порой я замечала его горящий взгляд, но не придавала этому значения. Если бы сердце мое не было занято, этим черноглазым дьяволом, то я бы позволила себя любить Энтони. И его бы полюбила. Пускай не сразу, но со временем. Он ведь Мишку, как родного. И игрушками его задаривал, и возможно полюбил. Этого я точно не знаю. И сын хорошо очень относится к нему.

Руслана не люблю. Любовь — это спокойствие и созидание, а не то стихийное бедствие, которое испытываю к нему. Он мой ад персональный, проклятие. Разве можно вот так любить? До крови, до ран и до оголенных нервов? Это война давно проиграна мною, и я лучше дышать перестану, чем прекращу эту войну, хоть на секунду.

Я бы сказала тысячу и один раз люблю, но слова…они ничего не значат. Потому что это, намного глубже, больше и страшнее, чем просто любовь.

Я не люблю его…

Я помешана на нём… избита до крови его предательством…поставлена на колени. Он и сам это прекрасно знает, как Я ЕГО НЕ ЛЮБЛЮ. Он видит это в моем горящем взгляде, в моих слезах, которые вот-вот польются, когда слышу его голос и замираю от счастья. Я не люблю его, как мотылёк, которые летит на смертельный огонь, вопреки доводам своего рассудка, потому что такова его учесть…

— Я не видел тебя так долго… пять гребаных лет, — шепчет он, и до хруста в костях сжимает меня. — с ума сходил по тебе, маленькая моя.

— Ты всегда и везде был со мной. Понимаешь? — заглянула в эти дьявольские глаза, и тут же сойти с ума, от горящего взгляда обращённого на меня. — мне кажется все это сон какой-то, — пальчиком провела по его порочным губам, повторяя их изгиб. — и сейчас я проснусь, и тебя не будет, Руслан.

— Это реальность, Варя.

Лучше бы это был сон.

coffee and grain — кофе и зерно.