Артур Шопенгауэр

Ни малейшей жалости к истребляемым у моста и за мостом французам Пётр Христианович не испытывал. Уж непонятно почему, но не любил эту нацию. Вроде ничего плохого не сделали лично ему. Ни один француз. Ни в прошлом, ни в будущем. И в детстве зачитывался книгами Дюма и Жюля Верна. Не привили эти книги любовь к французам, и даже под пытками не скажет почему. И замечательные фильмы с Луи де Фюнесом про полицейского или про Фантомаса не привили. И книжные герои и экранные не ассоциировались с Францией. Просто хорошие фильмы и хорошие книги. С Францией ассоциировалось предательство французов в русско-японской войне. Союзники ведь были. Ещё французские дивизии в войсках Гитлера. Вступление в НАТО и санкции введённые после 2014 года — это Франция. Наполеон в Москве — это Франция.

Вот и смотрел сейчас на то, как его артиллеристы сотнями истребляют французов, Брехт вполне спокойно. Только и радости не было. Всё, напился крови. Устал. Бесконечная война уже пять лет. Надоело. И бежать, высунув язык, подстёгивая прогресс тоже надоело. Хотелось остановиться. Уехать в Студенцы и жить эдаким богатым барином. Пескарей на удочку с сыновьями удить. Коняжек огромных разводить. Да даже девок по сеновалам валять. Грибы ещё собирать в осеннем берёзовом лесу, переживая, что не заметил груздя и наступил на него. А он, гад, целый и совсем не червивый оказался. Хотя, вон, рядом родственнички его в листве прячутся. Беленькие, крепенькие. Пожарить их со свежей картошкой, присыпать чуть укропом мелко-мелко порезанным. Лепота.

А тут кровь, крики, грохот пушек, треск Слонобоев. Ползающие на коленях с поднятыми руками французы. Река, вздувшая ещё сильнее от запрудивших её сотен, да даже тысяч тел.

Ещё в одном не повезло армии Итальянского королевства. В этом месте словно специально природа для них ловушек подготовила. Часть армии, поняв, что у моста их просто перебьют, бросилась вдоль реки на запад. И дудки. Буквально через километр, даже меньше 0- метров восемьсот справа в По впадал ещё один в обычное время ручеёк, но сечас получилась вполне себе река с с водоворотами перекатами и крутым левым берегом, опять десятками стали тонуть товарищи. Другая часть ломанулась на восток и ну надо же уперлась точно в такой же приток, причём ещё полноводней. И опять сотни утонувших и раздавленных. А тут к ним ещё итальянские эскадроны подскочили и давай обезумевших дезертиров кромсать.

Нужно было останавливать это действо. А народ, в смысле его баварцы и дербентцы, словно обезумили, тоже и прямо с упоением палили по французам и кромсали их шашками. Артиллеристы Ермолова показали максимальный темп стрельбы уничтожая кавалеристов французских успевших через реку По перебраться.

— Ванька! Давай к Ермолову. Прекратить огонь. И потом к полковнику Щеглову. Пусть отводит егерей и прихватит с собой гренадёров Шварцкопфа.

Брехт убрал трубу, не хотелось на всё это смотреть больше. По ноздри крови напился. Нужно ещё как-то лезгин, в смысле кирасир успокоить. Они одни без помощи пехоты и артиллерии вырубят на корню лучших представителей французского народа. Брехт читал, что после поражения Наполеона средний рост французов уменьшился на десять сантиметров. Понятно всех высоких мужчин забирали в гренадеры, а всех остальных в армию. И те и другие погибли. И женщины остались с калеками и стариками, качество жизни без кормильцев резко упало. Нет белка, и просто нормального питания у детей и потому выросло следующее поколение хилым и малорослым.

Интересно, что, несмотря на это, французы гордятся Наполеоном. Почему, потому что сделал несчастными миллионы людей. В чём заслуга. В том, что целых десять лет Франция была непобедимой великой страной. Рядом должны стоять Гитлер и Наполеон. Тот же самый национализм и желание покорить весь мир. Те же самые бедствия для своего народа. Тьфу. Бог с ними с французами. Пусть мёртвые сами хоронят своих мертвецов. Нужно в темпе расчищать мост и переправляться через реку. И через вторую. Нужно быстрее двигаться к беззащитному теперь Милану. Чтобы собрать такое войско император Женька всех оставшихся французов собрал по Италии. Теперь такие города, как Милан, Турин и Венеция можно без боя брать. И нужно успеть туда до Австрийцев. Русских должны считать освободителями.

Глава 25

Эпилог

Светлейший князь Суворов — Италийский сидел на своей любимой скамье в небольшом дворике, огороженном цветущими абрикосами. Деревья в розовой пене лепестков чуть подрагивали на ветру и волны аромата накатывали на Александра Васильевича. Прямо перед скамейкой с высокой удобной спинкой, на которую можно откинуться и подставить лицо тёплым, прибивающимся через цветущие абрикосы, солнечным лучам, была небольшая площадка, засыпанная белоснежным песком. Дальше до самых деревьев росла изумрудная мягкая травка. В руках у генералиссимуса был кавалерийский стек, которым он рисовал на песке. Нет, не минувшие битвы. Чёртиков, рожицы смешные, иногда прелестные женские головки в профиль с локонами спускающимися на плечи. В этот момент из-под хлыста начинающего графика вырисовывалась именно улыбающаяся рожица чертёнка в профиль почти, чуть к принцу Сардинского королевства повёрнутая. Рожица была с кучеряшками на голове и с чуть великоватым и чуть горбатым носом. Нос не портил лица чертёнка, наоборот предавал ему законченность и мужественную красоту.

Неожиданно воздух рядом с генералиссимусом стал уплотняться и уже через несколько секунд там оказался человек лет сорока с теми самыми кучеряшками на буйной головушке и с тем самым горбатым слегка носом. Одет был персонаж престранно. На нём была чёрная черкеска с серебряными газырями, на ногах грубые ботинки с высокими голенищами скреплённые толстыми шнурками и сразу бросалась в глаза толстая подошва с каблуком. В ботинки были заправлены чёрные штаны, кои носят крестьяне — свободного кроя, но с тонким серебряным лампасом. Голова была босой и ветерок, пробившийся через ветки цветущих абрикосов, играл соломенными кудряшками.

— Кхм. — Александр Васильевич, не сильно любивший компании, строго глянул на пришельца.

Мужчина повернулся. Он был выше Суворова на целую голову, а в плечах раза в три превосходил, настоящий богатырь или гренадёр из первой шеренги.

— Александр Васильевич?! Твою ж, налево! Ни хрена себя! Не, ну, мать вашу, Родину нашу, какого чёрта!

— Милостивый государь, лицо мне ваше знакомым кажется, не представитесь, раз уж вы меня знаете. — Свёл брови князь Италийский, не любил богохульников.

— Нда! Простите Александр Васильевич… Представиться. Конечно. Хотя… Мы представлены. Давненько. Прилично воды с гор сбежало. Итак. Разрешите представиться — генералиссимус Пётр Христианович фон Витгенштейн. Хан Нахичеванский, король Баварии, князь Дербетский. Участвовал в