— А если Виктор уедет?! Виктор! — она набросилась на псионика, — да не молчи же ты! Что, если ты раскидаешь этих инквизиторов и сядешь на поезд?!

— Боюсь, мадам, — Фигаро почесал красный от смущения затылок, — ничего не получится. Если Инквизиция его нашла, то больше не потеряет след. Ну а если совсем припечет, то они просто вызовут комиссию Ордена, вот и все. Что такое Орден Строгого Призрения объяснять, думаю, не надо?

По выражению лица девушки было понятно — не надо.

Абсолютно излишне.

— Так что… — Следователь вздохнул, — Вряд ли что-то получится. Если только Винсент Смайл не решит вмешаться. Но я не знаю, каким…

— Решит, Фигаро. Можете быть уверены.

— Винсент! — Фигаро обернулся, едва не свалившись на пол. — Что Вы тут делаете?!

— Слушаю вашу милую болтовню. — Начальник жандармерии стоял в двух шагах позади следователя и криво улыбался. Он был бледен, но изо всех сил старался держать хвост пистолетом. «Кстати о пистолетах, — подумал Фигаро, — правая рука у него в кармане не просто так. В случае чего станет палить прямо через пальто».

— И давно Вы тут торчите?

— Он вошел почти сразу за Вами, — Вивальди усмехнулся. — Напуганный до колик, но решительный, точно вся королевская армия. Я решил его не трогать. И можете убрать руку с курка, господин жандарм. Я все равно не дам Вам выстрелить.

— Или заставите пальнуть себе в лоб?

— Не вижу в этом необходимости. — Вивальди повернулся к своей спутнице. — И я не стану больше бегать, Марина. Никогда. Мне это осточертело. Если даже мне придется уехать — мы уедем вместе. Не убежим, а просто спокойно сядем на поезд. Я устал, понимаешь? Я больше не могу изображать загнанного кролика. Хотите, чтобы я дал показания? — он посмотрел Смайлу в глаза. — Хорошо. Я готов. Но если я увижу хоть одного инквизитора, то я ручаюсь: они пожалеют, что родились на свет.

Смайл прикусил губу и задумался.

Следователь сделал маленький глоток из бокала и принялся рассматривать свои ногти.

Марина Флер молча рвала салфетку.

А Виктор Вивальди улыбался.

Одной рукой он нежно держал Марину за плечо, а пальцами второй отбивал барабанную дробь на крышке стола. Псионик разом сбросил десяток лет; в его глазах скакали черти, словом, Вивальди был — орел.

— Ну, что задумались, господин жандарм? — весело воскликнул он, ехидно щуря глаза. — На плаху — одна дорога!

— Вы… хм… пойдете с нами без сопротивления? — Смайл, казалось, никак не мог поверить в такое чудо.

— А то! Но с одним условием: Вы не станете передавать меня Инквизиции. Я не малефик, чтобы там ни было накалякано в Черном Эдикте. Я — гражданин Королевства! И если я виновен, то требую суда присяжных, а не Непогрешимую Тройку! Вам все ясно?

— Мне все ясно, Вивальди, — Смайл поморщился. — Я не отдам Вас Инквизиции, но, скажем так, по сугубо личным причинам. Вы же копаетесь у меня в голове, поэтому должны знать, что я говорю правду.

— Знаете, — псионик усмехнулся, — мне достаточно Вашего слова. Когда читаешь людей, как открытые книги, очень приятно просто взять и поверить кому-то просто на слово. — Он встал, вытер руки салфеткой и поправил пальто. — Ну что, пошли?

— Я с вами! — Марина Флер мертвой хваткой вцепилась в рукав Вивальди.

— Дорогая, Вам лучше остаться здесь. Это для Вашей же безопасности — Смайл говорил спокойным увещевающим тоном, но Марина отрицательно помотала головой.

— Я пойду с вами!

И Фигаро понял: пойдет. Надо будет — обезоружит их со Смайлом голыми руками, вытащит руки из наручников вместе с кожей — и пойдет.

— Марина… — псионик аккуратно погладил ее по волосам, — так надо. Останься здесь, пожалуйста. А как только я окажусь в участке — сразу приезжай.

— Ты… Ты… — горло Марины перехватывали спазмы.

— Все будет хорошо, — псионик улыбнулся, а Фигаро подумал: сколько лет этой лжи? И сколько еще лет влюбленные будут говорить ее друг другу?

Пальцы Вивальди легонько коснулись шеи Марины, и девушка разом обмякла. Ноги ее подкосились, и хозяйка цветочного магазинчика рухнула на мягкий диван, согнувшись от рыданий.

— Идем, Вивальди, — начальник жандармерии кивнул на дверь. — Я думаю, наручники не понадобятся?

— Нет. Не понадобятся.

— Вот и хорошо. Фигаро — Вы идете впереди.

— Как всегда, — следователь пожал плечами.

И они пошли.

Френн не обманул: их ждали.

 Правда, Фигаро и представить себе не мог, что старший инквизитор явится лично.

Он стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к фонарному столбу, и лениво вертел в руках короткую черную трость, похожую на офицерский стек. Чуть ближе к «Киске» стояло еще четверо инквизиторов: два боевика в темно-серых робах и две девушки в трогательных белых шубках с пушистыми воротничками — эдакие вечно юные Снегурочки.

Светлые Сестры.

В руках девушки держали тяжелые крупнокалиберные револьверы — очевидно, в случае с псиоником, Френн не слишком-то полагался на врожденные способности Сестер.

Вивальди коротко глянул на Смайла и тот слегка поморщился, точно от булавочного укола. Псионик сощурился и незаметно кивнул жандарму. «Он понял», — подумал Фигаро. «Залез к Смайлу в голову и узнал, что тот не вызывал инквизиторов. И псионик, кажется, благодарен ему за это. Сумасшествие, сплошной дурдом…»

— Виктор Вивальди! — старшего инквизитора отделяло от них шагов пятьдесят, но Френна, тем не менее, было отлично слышно, хотя голос он не повышал. — Поднимите руки и сдавайтесь! Сейчас на Вас будут зафиксированы блокирующие вериги…

— Стоять! — заорал Смайл, размахивая руками. — Этот человек арестован! Сейчас он направляется вместе с нами в участок, где ему будут предъявлены…

 — Винсент! — в голосе Френна появились визгливые нотки, — я же сказал: не лезь в это дело! Ты думаешь, что сможешь контролировать псионика? Угомонись! Он сбежит от тебя, как только сядет в карету! Причем на вокзал его доставишь именно ты! Да еще купишь ему билеты и пожелаешь счастливого пути! Уйди с дороги и дай мне делать мою работу!

— Это не твоя работа, папаша! — Смайл явно начал выходить из себя. Твои права