– Да уж, напугала ты нас. Думали, может, отраву тебе какую дали, – Енисея подошла к Олебу и Истру, бегло осмотрела порезы, подложила под их головы рюкзаки.

– Что произошло-то? – спросила она у Кати. – Мы тебя ждем от Стара, а тебя нет как нет.

Катя отвела в сторону глаза, губу закусила. В мутно-желтом свете крохотного светозара мелькнул ее растерянный взгляд. Ярушка, внимательно следившая за ней, все поняла:

– Антон? Это он тебя сдал?

Катя нехотя кивнула. Она, кажется, только сейчас начала постигать смысл этого предательства.

Были красивые слова и обещания. Но они остались только красивыми словами, только обещаниями. Проверку на прочность они не прошли.

У него не было мук, угрызений совести… Нет – он просто сказал «извини», будто наступил ей на ногу в трамвае. Или съел ее завтрак. Словно то, что он сделал, – пустяк, ничего не значащая безделица. Предал, перешагнул и пошел по жизни дальше… Кто станет его винить? Ведь он же извинился! Значит, обиды на него никто не держит.

Да и какая обида?

Обидно, когда заходишь в магазин, видишь платье, а оно тебе мало.

А это… ЭТО не имеет названия.

Ярушка положила ее голову себе на плечо и молча обняла. Так и просидели они беззвучно и бесслезно… В углу зашевелился Истр. Приподняв голову, он радостно протянул:

– Девчо-онки! Живе-ехоньки…

Следом за ним начал приходить в себя Олеб.

– Как вы-то сюда попали? – Катя легонько отстранилась от Ярославы, однако не выпустила ее рук.

– Я к шатру ходила, там большой скандал, судьи дознание начали с английской командой, так как те запрещенное ведовство использовали. Которое ты и увидела. Я и прибежала домой тебе рассказать, а тебя нет: шкатулка твоя на кровати, вещи оставлены. Енисея и ребята подоспели… Бросились к Стару, а тот говорит – ушла ты от него давно. Тут мы и переполошились, – ребята переглянулись. – Начали тебя везде искать. Стражники сказали, что видели тебя выходящей из города около пяти вечера.

– Сказали, что ты пошла в сторону реки. Ну, мы туда, – продолжила Енисея. – Тебя, естественно, там нет. По следам определили, что всего несколько часов назад в этом месте были несколько человек, обувь не наша, у нас такую никто не носит, три пары, не считая твоих следов. Судя по размеру – мужские.

– Вот и смекнули, что тебя сцапали, – Истр, морщась, потер ушибленную скулу. – А у дороги, смотрим, знак запретный выжжен. Мы поближе подошли, чтоб распознать, кто поставил-то, а тут вдруг ветер налетел, вихрем нас к земле пригнул. Мы вырваться попробовали, да не тут-то было, нас – ХЛОП – в этот знак и втянуло…

Енисея хмыкнула от его красноречия, передала Кате небольшой мешок:

– Кстати! Катя, мы твои вещи на всякий случай захватили, мало ли.

– Ой, спасибо, – Катя положила его себе на колени и обхватила руками.

– Так ты посмотри, там кое-что есть для тебя, – подмигнула Енисея.

Катя заглянула внутрь: привычные уже вещи – сменная рубашка, кафтан, шкатулка, при виде которой больно сжалось сердце, небольшой сверток.

– А что это? Его тут раньше не было, – удивилась Катя.

Ярослава обняла ее:

– Катя, не знаю, как и когда это все закончится, но уверена, что очень скоро ты окажешься в своем доме, в своем времени, со своей мамой. Но я очень хочу, чтобы ты никогда о нас не забывала, чтобы память о нас тебя хранила от всех бед и невзгод, – и она развернула сверток, спрятанный в Катиной сумке. Длинный разноцветный пояс, сплетенный из мельчайшего бисера, змеей выскользнул из ее рук. – Я его сама плела.

Катя почувствовала, что сейчас расплачется.

– Ярушка! Красота-то какая!!! Когда ж ты успела?! Ярослава покраснела от удовольствия:

– Ну, темный морок можно не только для переходов использовать, я вот, когда к экзамену готовилась, научилась время замораживать. Вот пока мы спали в Александрии, я, значит, и плела… С днем рождения!

Катя рассмеялась:

– Так вот отчего ты дрыхла как сурок, не слышала ничего! – и девчонки расцеловались. Катя тут же, к большой радости Ярушки, надела пояс.

Истр достал из-за пазухи небольшой сверток, протянул его Кате и смущенно покраснел.

– Ну я тоже, того, – покраснел он еще больше, – присоединяюсь, в общем, к тому, что пожелала Ярослава.

Катя развернула грубую ткань, ей на руки выскользнули серо-голубые бусы. Она только ахнула: внутри каждой бусинки (а размером они были не больше горошины каждая) светилась махонькая звезда.

– Что это?! – Катя была поражена такой красотой, она восторженно посмотрела на водяного, отчего тот стал совсем свекольного цвета и говорить, видимо, уже не мог.

– Бусы, ничего особенного, – пробурчал Истр и отодвинулся подальше, но Катя взяла его за руку, притянула к себе и поцеловала в щеку:

– Спасибо! Это замечательные бусы! У меня нет ничего подобного. А что там внутри? – спросила Катя, надевая и его подарок.

– Капелька аркаимского солнышка… Я тоже думал, чтобы ты о нас не забывала…

– Это очень удачно получилось, – заулыбалась Енисея, – ты и наш с Олебом подарок сможешь надеть.

И они протянули Кате серебряное колечко с четырьмя камушками: зеленым, голубым, синим, бирюзовым.

– Серебро – это ты, ты нас всех, – она обвела рукой их с Олебом, Ярушкой и Истром, – подружила и объединила. Мы теперь никогда не перестанем дружить. Камни – это мы: Ярушка, умница и затейница, – бирюза, Истр, владетель водных пучин, – аквамарин, Олеб, защитник лесов и зверей, – изумруд, и я – лазурит.

Олеб кивнул и продолжил:

– Пока с нами все в порядке – камни будут такого цвета, как ты видишь, но если с нами что-то случится – ты об этом тут же узнаешь. Камни потеряют свой цвет, а когда нас уже не будет – станут и вовсе черными.

Катя все-таки заплакала, представив черные камни на пальце. Она вернется домой, и никого из них уже не будет на этом свете.

Она привлекла к себе ребят, обняла:

– У меня никогда не было таких друзей. Спасибо!

Ярослава чуть отстранилась от нее, заглянула в глаза:

– А отчего ты кричала не своим голосом, как, мол, мы здесь очутились?

Катя внимательно посмотрела на ребят: Ярослава, серьезная и собранная, Енисея и Олеб, готовые в любой момент принять удар, улыбчивый Истр – ее новые друзья, без которых она уже не представляла своей жизни. Которые стали уже ЕЕ родными и близкими. И вот они оказались здесь по ее вине.

Могли сейчас ужинать в Аркаиме, есть вкусные лепешки тетушки Марфы. А они здесь.