Шрифт:
Закладка:
Больше ничего Горацио не слышал; ее голос смыла волна боли. Адреналин в сочетании с дикой паникой пересилили паралич, скрутивший мышцы, и он уставился на свое дрожащее тело. Ловчая змея обвилась вокруг обоих его колен, стиснув их, точно кандалами, и пробила передним концом кожу, прокладывая себе путь через четырехглавую мышцу бедра. Он увидел, как она проникает в него все глубже, завопил от ужаса — и, резко опустив электропрут, бешено замолотил по омерзительному инопланетному устройству. Мучительная боль от разряда вынудила его остановиться после третьего или четвертого удара. Горацио заливался слезами. Лежа на полу, задыхаясь, он увидел, что киберзмея мертва — или, по крайней мере, инертна. Нога онемела, но он знал, что это ненадолго. Он протянул руку, ухватил жуткую тварь, потянул… Целая вечность, заполненная немыслимой болью, ушла на то, чтобы извлечь змею. Из раны сразу хлынула кровь, ужасно много крови. Но хуже всего было ощущение, что внутри него что–то движется, протискивается вдоль бедра к паху. Киберзмея выполнила свою функцию, впрыснув ему дозу К-клеток, отвечающих за окукливание. Желудок скрутило, и он обмяк, теряя сознание.
Чьи–то руки схватили его за плечи и потащили назад, из коридора в квартиру. Разлепив веки, он увидел Марию. Маниакально ухмыляясь, она волокла его за собой. За ней, в дальнем углу гостиной, скромно стоял простой круглый портал на тонких механических ножках. По ту сторону маячила ярко–зеленая комната. Горацио оцепенело уставился на призрак потерянного прошлого.
Джаз стояла перед порталом на четвереньках, просовывая в круг ребенка.
— Я иду, — сказал Горацио Гвендолин.
— Ребенок у нас, — ответила она.
Ниастас подтолкнул Джаз, и та поползла в портал. Горацио стиснул зубы, пережидая очередную волну жгучей боли в ноге. Сгусток К–кле–ток, которыми его наградила змеюка, снова двигался.
— Мне потребуется медицинская бригада, — прошипел он.
— Уже едут.
Ниастас полез в портал. Откуда–то взявшаяся ловчая змея упала Марии на голову. Женщина закричала, содрогаясь так, будто ее ударило током. Змея свалилась, и Горацио приложил гадину электропрутом. Но в квартиру ворвалось еще четверо тварей. А пола в коридоре за дверью уже не было видно под извивающейся массой киберзмей, залитых нефритовым светом портала.
— Горацио! — крикнула Гвендолин, зовя его.
— Иди, — выдохнул он, умоляя Марию. Первая из змей метнулась на него. Горацио ударил прутом, удивленный и разочарованный собственной неожиданной слабостью. Что–то впилось в его ногу. Ловчая змея, прокусив кожаный ботинок, ввинчивалась в щиколотку. Другие змеи тоже устремились вперед, словно почувствовав растущую уязвимость жертвы. Он бешено замахал электропрутом. — Иди. Пожалуйста.
Мария в ужасе смотрела на приближающихся змей.
— Нет.
— Живи ради меня.
— Горацио!
Киберзмея вонзилась ему в живот — и он полоснул ее прутом, будто делая себе харакири. Разряд выгнул позвоночник дугой; мышцы закаменели. Вселенная тускнела и стремительно удалялась, отчего–то уносясь сразу во все стороны.
— Иди.
— Я люблю тебя, — сказала Гвендолин.
— Каждый день, во веки веков.
Последней улыбки не случилось — «голова» ловчей змеи нырнула в его рот, и тварь, извиваясь, поползла вниз, по пищеводу. Кусать ее было бесполезно: чешуйчатая кожа была тверже камня. Он начал задыхаться, и тут зеленый свет потускнел. Тело Марии заполнило портал. Последний удар он нанес по двум рванувшимся за ней змеям, успев обрадоваться белой вспышке, поджарившей киберпотроха. Нефритовое сияние вновь сделалось ярче: ноги Марии быстро скользнули по краю и исчезли. Совсем.
Я буду ждать тебя там после конца времен.
Год второй
Это был второй длительный период Каллума вне забвения бака, и Каллума удивляло, как быстро он пролетел. Режим работы экипажа был достаточно прост: два человека несут вахту три месяца, потом всех выводят из анабиоза, чтобы провести месяц вместе, потом к дежурству приступает другая пара.
Он думал, что первая вахта — с Джессикой — будет трудной. В голове все еще оставались сомнения — и не только потому, что она была инопланетянкой (или, наверное, лучше было бы сказать, что ее происхождение было инопланетным), но и потому, что он раньше ни о чем не догадывался. Сколько времени они работали вместе на Аките, сколько раз заходили куда–нибудь выпить вечерком после работы: пара бинаров, мягко посмеивающаяся над причудами недавно принявшей их Утопии. Не было никаких признаков, никаких намеков на то, что она не вполне человек. Сколько он всего навидался в жизни — и всегда считал, что неплохо разбирается в людях. Так что винить стоило только себя — что неизбежно зажгло в душе искру эгоистичного гнева.
Конечно, если рассуждать логически, у него не было причин подозревать ее. Ее создали, чтобы помогать людям, — реальная версия посланного на Землю ангела. Последнее тому доказательство — то, что она здесь, поддерживает эту безумно глупую миссию. Поэтому он со своими сомнениями выглядит еще более жалким. Наверное, он отреагировал слишком остро, пытаясь компенсировать это чрезмерной вежливостью и слишком громким смехом от ее шуток, зайдя так далеко, что после десяти проведенных вместе дней она спросила:
— Ты в порядке?
Он смутился, пристыженный, и попытался увести разговор в другую сторону, ответив:
— Просто вспомнил слова Кандары о том, что неаны — отколовшаяся группа оликсов.
— Меня это тоже задело, — призналась она. — Но есть и контраргумент: почему мы тогда не знаем местоположения анклава?
— Вашей группе неанских металюдей много чего не сказали. Что на самом деле представляет из себя ваша раса, где вы обитаете… Соображения безопасности.
— Логично. Но на твоем месте меня бы больше беспокоило другое предположение Кандары.
— Какое?
— Что я не властна над своей судьбой. Что в меня вложены подсознательные приказы предать вас или еще что похуже.
— Спасибо. Ты меня очень успокоила.
— Но, с другой стороны, что я могу в данный момент сделать, чтобы было еще хуже?
— Э…
— Вот–вот.
Каллуму пришлось признать, что этот раунд остался за ней. Так что оставшаяся часть их вахты прошла гладко.
Потом, шесть месяцев спустя, когда на дежурство заступили они с Юрием, Каллум приготовился к неделям угрюмого игнорирования и короткого бурчания при встречах. Но оказалось, что Юрий для этого слишком профессионален. Хотя, конечно, был он не из разговорчивых.
— Я тут поразмыслил кое о чем, сказанном Джессикой, — признался как–то Каллум за завтраком во время второй их совместной недели.
— О чем?
— Будь она неаной, своего рода двойным агентом, как она могла бы повредить миссии.
