не стал. Никита видел, что ему самому не хотелось ехать ни на какие поминки, он тоже понимал, что это не то мероприятие, на котором Лера хотела бы собрать друзей и родственников, но Леша – муж родной сестры Леры, а значит, для него все эти грустные церемонии обязательны. Его ждала, стоя чуть в сторонке и пряча за большими солнечными очками травмированные глаза, Анюта, и Леша ушел. Сколько же боли принесли им всем два больных ублюдка. Ведь вскоре предстояло хоронить еще и Сашу Сатинова, и Никита понимал, что те похороны тоже не пропустит. С одной стороны, Саша виновен в смерти Леры, с другой – спас Яну. Если бы не он, пуля была бы в груди Яны. И Никита даже представить себе не мог, как пережил бы смерть уже двух дорогих ему девушек.

Павел Антонович Ивашкин был следователем, которому передали дело после Воронова. Сам Воронов находился в реанимации, цепляясь за жизнь. Врачи не давали гарантии, что он выкарабкается, хотя по прошествии почти двух суток уже смотрели в будущее с некоторым оптимизмом. Воронов потерял много крови, ему пришлось удалить легкое, и даже если он выживет, то в Следственный комитет уже не вернется. Поэтому заканчивать дело Виктора Каримова доверили молодому амбициозному Ивашкину. Не Диане Петровне Семеновой – и на том спасибо. Та бы в жизни не подпустила Никиту к Вороновой, а ему было важно поговорить с ней. Ивашкин по секрету шепнул Лосеву, что Вороновой, скорее всего, удастся избежать серьезного наказания. На ее руках нет крови, она никого не убила, никого не похитила. Ну, подумаешь, записывала преступления Каримова, а много лет назад не донесла о двух убийствах. Грамотный адвокат разобьет обвинение в пух и прах, Воронову освободят в зале суда или дадут какой-нибудь совсем уж смешной срок. Предъявить ей практически нечего. И наверняка после этого она скроется. А Никите было важно поговорить с ней. У него остались невыясненные вещи.

Такси ждало его и девушек у выхода с кладбища, и до него пришлось идти не меньше десяти минут, за которые Никита совсем выдохся. Медвежий капкан сломал ему две кости на ноге, и передвигаться теперь Никита мог только на костылях, а вообще жить только на обезболивающих. Кости собирали буквально по крупицам, ходить ему в гипсе еще долго, он не был уверен, что к началу учебного года сможет обходиться без костылей. А реабилитация, поди, и вовсе будет нелегкой. Но главное, что Яна осталась цела. А нога заживет. Можно считать, что он еще легко отделался. Другим повезло меньше.

Отправив Дашу и Яну домой, Никита поехал на самый сложный разговор в своей жизни. В комнату для допросов вошел один, Веронику Антоновну Воронову привели минуты через три. Увидев его, она совсем не удивилась, будто знала, что он придет. Села на стул, уставилась на Никиту с интересом. В ее взгляде не было ни страха, ни затравленности, будто она знала, что скоро выйдет отсюда.

– Каримов мертв, – сообщил Никита, хотя она наверняка об этом знала. – Ваш муж, возможно, выживет. Из-за вас погибли два моих друга и едва не погибла любимая девушка. Зачем все это было?

Вероника Антоновна смотрела на него долго и внимательно, будто сама хотела что-то прочитать на его лице, а потом внезапно сказала:

– Тебя ведь не это интересует. Задай тот вопрос, на который действительно хочешь знать ответ, и я отвечу.

Никита на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Она почти права, ему важно знать, не зачем она все это придумала, а почему. Но напрямую он не спросит. Пойдет обходными путями.

Он снова открыл глаза, посмотрел на нее.

– Зачем вы дали моей матери про́клятые украшения?

По губам Вероники Антоновны скользнула удовлетворенная ухмылка.

– Потому что нет в мире большего горя, чем матери хоронить своего ребенка.

Она даже не пыталась быть искренней, словно нарочно сказала так, чтобы Никита понял: не это истинная причина. Она снова заставляла его играть по ее правилам, но Никита слишком сильно хотел знать ответ, чтобы противиться. И даже не удивился тому, что она знает, какое именно желание загадала его мать. Даже если этого не помнит сама Вероника, наверняка рассказал Виктор. Для того не было секретов, которые он не мог бы узнать.

– Неправда. Не это было причиной, – сказал Никита то, чего она ждала. – Вы хотели избавиться от демона, ведь так? Загадали желание и отдали украшения другому человеку. Но почему именно моей матери? Вы отдаете себе отчет в том, что сломали жизнь целой семье?

Едва ли сейчас стоило взывать к совести человека, который развлечения ради придумал хитроумную схему и убил человека. Пусть Саша оказался случайной жертвой, но смерть Леры была задумана Вероникой давно. Леры и, возможно, Яны. Или мага, смотря кому из них повезет больше. Но Никите важно было понять одну вещь: всегда ли Вероника была такой беспринципной или же это влияние демона. Она сказала Яне, что чем дольше украшения хранятся у одного человека, тем больше будет воздействие демона, даже если избавиться от про́клятого комплекта. Никита хотел знать, правда ли это, и если да, то в какой опасности Яна. Вероника хранила у себя украшения около трех лет, Яна – всего три месяца. Может быть, еще не все потеряно?

– Разве тем самым я не вернула тебе сестру? – приподняла брови Вероника.

– Тем самым вы отняли у троих детей родителей, – сказал он.

– То есть ты бы предпочел жить с ними, но без сестры?

Она задала вопрос, которого Никита боялся. Потому что думал над ним вот уже несколько дней и не находил ответа. Двадцать лет он отчаянно желал расти в нормальной семье, не быть сыном убийцы, не приносить цветы на могилу матери. Но теперь он знал правду: без этого не было бы Даши. Даши, которая теперь самый близкий ему человек из всей его семьи. Женя был парнем активным, у него было много друзей, он мечтал путешествовать, увидеть весь мир. А уехав на учебу в Италию, там и остался. Он любил брата и сестру, но ему всегда было их мало. Даша же, хоть тоже не была домоседкой, возвращалась к Никите. Все это время они жили вместе, и иногда Никите казалось, что, даже выйдя замуж, она будет прибегать к нему на ужин минимум несколько раз в неделю, вываливать на него все новости, делиться радостями и неприятностями. Сейчас Никита не представлял своей жизни без Даши и ответить на вопрос, променял бы он ее на родителей или нет, не мог.

– Как получилось так, что Каримову пришлось искать украшения, почему вы не знали, где они? – спросил он.

– Забрав их из дома твоих родителей, я отдала одному своему знакомому, любителю острых ощущений, – с готовностью сказала Вероника Антоновна. – Попросила спрятать в каком-нибудь потайном месте земли так, чтобы я не знала где. Боялась, что однажды мне снова захочется ими воспользоваться. Но попросила указать мне двадцать одно место, где они могут быть. Я уже тогда чувствовала, что однажды мне это может пригодиться, – она усмехнулась. – Видишь, не ошиблась. Вите пришлось нанять каких-то мальчиков, чтобы они обыскали все места.

Значит, украшения нужно спрятать, чтобы Яна не знала, где они. Отдать кому-то, может быть, из друзей Даши, они тоже любят лазать по горам и пещерам. Пусть отнесут туда, где их никто не найдет. Яна владеет ими совсем мало, еще есть шанс вернуть ей нормальную жизнь.

– Только имей в виду, – Вероника вдруг подалась вперед, уставилась на Никиту, словно гипнотизируя его, – тот, кто будет прятать украшения, считается владельцем демона. Нет никакой возможности избавиться от него, кроме как загадать желание и отдать браслет и медальон другому, иначе рано или поздно демон все равно найдет тебя. Он питается эмоциями, он хочет, чтобы ему загадывали желания. И если этого не делать, он найдет способ извести владельца. Я не сказала тому парню,