— Молодчина, — искренне похвалил он. — А директор у вас кто, по-прежнему Машков?

— Ага, Константин Василич, — подтвердила Яна. — Братья Аслахановы все так же со своими лошадьми, дядя Сережа Астахов — с хищниками… Есть, конечно, и новенькие, но по большому счету мало что изменилось. У нас тут вообще почти ничего не меняется, — с досадой добавила она, а затем вдруг вздохнула. — Только вот дядя Володя Матушкин умер в позапрошлом году, сердце…

Матушкин был старейшим клоуном труппы, и Макар прекрасно его помнил.

— Очень жаль, — тоже вздохнул он.

— А тебе что, мама совсем ничего про нас не рассказывала? — удивилась Яна.

Макар виновато пожал плечами.

— Да не то, чтобы не рассказывала, просто я и сам не расспрашивал особо.

— Ну вот, — совершенно по-детски насупилась она. — Значит, тебе на нас наплевать…

Макар остановился и развернул ее к себе лицом.

— Нет. Ну что ты, Яна! Конечно же, нет. Не обижайся, мне правда совсем не наплевать. Работа с вами… и с тобой… это одно из лучших воспоминаний в моей жизни. Но и одно из самых болезненных — тоже. Понимаешь?

— Понимаю, — тут же смутилась она. — Блин, прости, я такая дура… Ну конечно, я все понимаю. Но ты же все равно не бросил цирк! — горячо добавила она. — Даже после того, что случилось… Мы с папой и мамой вообще твои самые преданные фанаты, так и знай! Смотрим твое шоу по телевизору, подписаны на ютуб-канал… Я все собираюсь как-нибудь приехать в Москву и попасть на твое живое выступление, но пока не получается — школа, тренировки…

— Можешь не объяснять, мне это знакомо, — улыбнулся Макар. — Но я ужасно рад… точнее, мне чертовски приятно, что ты меня не забыла.

— Конечно, не забыла! Я очень часто о тебе думала… и думаю, — в этот раз она сделалась натурально бордовой, как свекла. — У меня ведь сохранилось видео с нашего генерального прогона, кто-то из труппы тогда заснял весь номер от начала до конца… Если хочешь, я тебе сделаю копию.

Сердце ухнуло куда-то в живот.

— Не знаю, — с небольшой заминкой отозвался Макар. — Честно говоря, не уверен, что хотел бы это пересматривать.

— Ой, прости-прости! — она с досадой шлепнула себя ладонью по губам. — Я не подумала…

— Да все нормально, — немного напряженно кивнул он.

Лукавил, конечно. А точнее — бессовестно врал. Ничего у него не было «нормально»! Он отчаянно тосковал по воздушной гимнастике, и хотя умом понимал, что больше никогда не сможет взлететь под купол подобно птице, сердце упорно отказывалось верить и принимать эту безжалостную данность.

Он достиг успеха. Максимального, которого в принципе можно было достичь в его положении. Макар был известным клоуном — и не просто банальным клоуном, а многогранным артистом. Он сам придумывал и ставил собственные номера, которые сочетали в себе элементы самых разных жанров: и клоунаду, и пантомиму, и хореографию, и жонглирование… Каждый его номер был целой маленькой историей, до невозможности трогательной и щемящей. Артистизм Макара, его необыкновенная пластичность, живая мимика и умение чувствовать публику сделали его самой настоящей звездой в мире цирка. Он неоднократно становился победителем всевозможных цирковых фестивалей, в том числе и международных, но у него до сих пор жгло в груди, когда он смотрел на парящих в воздухе гимнастов. Наверное, именно так чувствуют себя птицы, которым обрезали крылья…

— Я просто хочу, чтобы ты знал, — сбиваясь и волнуясь, выговорила Яна. — Ты всегда был лучшим. И остаешься им до сих пор, несмотря ни на что. То, что делал ты под куполом… до сих пор никто не повторил и не повторит, потому что это просто невозможно.

— Спасибо, — выговорил Макар внезапно севшим голосом.

* * *

Удивительно, но его действительно все помнили и обрадовались, словно родному человеку.

Артисты дружно прервали тренировку и окружили неожиданного гостя, наперебой забрасывая его вопросами. Кто-то предложил по такому поводу даже сбегать в ближайший магазин за шампанским или чем-нибудь покрепче, чтобы хорошенько отметить встречу, но Макар со смехом отказался:

— Нет-нет, спасибо! Я еще даже у матери не появлялся, не могу долго задерживаться. Да и не пью, вообще-то.

— Надолго ты в Светлоградск? Обещай, что еще непременно заглянешь! — взахлеб трещали бывшие коллеги, перебивая друг друга. — А хочешь, приходи на вечернее представление. Или на репетицию! А что, дашь нашим мастер-класс! Слушай, ну ты крутой, вообще — видели тебя недавно по телику…

Яна вцепилась в него как пиявка и по-прежнему ни на секунду не выпускала его руку из своей. Макар внезапно поймал на себе настороженный и не слишком-то дружелюбный взгляд какого-то незнакомого паренька в трико — и понимающе ухмыльнулся про себя: похоже, это был партнер Яны.

— А с кем ты работаешь? — уточнил он на всякий случай, и она подтвердила его догадку, кивнув в сторону того самого хмурого парнишки:

— Да вон, с Лешкой Золотаревым.

— Хороший полетчик?

— Нормальный, — нехотя признала она, а затем, понизив голос, снова покосилась на бедолагу и добавила:

— Но страшный зануда. Вечно ему все не так, только и знает, что ворчит… Никогда толком не похвалит, только бросит снисходительно: «Ну, ничего так…» Всего-то на полтора года меня старше, а строит из себя такого взрослого и делового, еще и воображает, что я должна во всем его слушаться! — возмущенно заключила Яна.

«Похоже, этот зануда Золотарев влюблен в тебя по уши», — развеселился Макар, но вслух, разумеется, ничего не сказал.

— Послушай, — внезапно вспомнил кто-то из артистов, — а ты ведь раньше, вроде бы… ну… заикался немного, нет? Извини, если что… Но просто ты сейчас так легко и свободно болтаешь!

— Да, было дело, — спокойно подтвердил Макар. — Но после того, как пришел в себя в больнице, оказалось, что заикание само собой прошло. Так бывает.

— Ну надо же! Вот уж действительно — не было бы счастья, да несчастье помогло…

В конце концов Макар не пожалел, что заглянул в цирк. На душе — там, где обычно болезненно ныло — после этого визита сразу как-то полегчало и успокоилось. Зря только боялся, что встреча с прошлым разбередит старые раны…

Хотя, конечно же, он лгал сам себе — сильнее всего на свете его страшили не цирковые воспоминания. Но ведь Динка больше не жила в Светлоградске, верно? Во всяком случае, Макар располагал именно такими сведениями. А значит — беспокоиться ему и впрямь было совершенно не о чем.

* * *

Мать давно уже съехала из старой съемной квартиры, в