Шрифт:
Закладка:
Чайник сжала губы и понадеялась, что подробности ее личной жизни не проскользнут в сознание Ноны без ее ведома. Она указала на галечный пляж у внешнего изгиба реки. Река Ганимед уже несколько миль отклонялась от нужного ей направления.
— Как хочешь, сестра. — Рыбак и его дочь принялись пришвартовывать свое судно.
— Благословение Предка на ваше путешествие. — Девушка принесла из деревянного ящика на корме кусок хлеба и сыр, завернутые в ткань.
— И на твою семью. — Чайник с улыбкой взяла еду и выпрыгнула на камни. — Счастливого возвращения! — Накатилась волна, и она поспешила к тропинке, идущей параллельно реке.
Чайник поплотнее закуталась в пальто — не в монастырское поход-пальто, а в просто потрепанное одеяние путешественницы. Пока она шла, ее пальцы перебирали флаконы, прикрепленные ремешками к внутренней подкладке пальто, — яды с одной стороны, противоядия с другой. Она проверила свое оружие — от меча и метательных звезд до самого маленького ножа и отравленной заколки. Ее глаза не отрывались от того, что лежало впереди. Она держала разум свободным от беспокойства и размышлений. Она уже обдумала, кто мог похитить девушку, и не пришла к твердому выводу. Зацикливаться на таких мыслях, кружить их снова и снова по дороге, как она делала это в монастыре, было равносильно приглашению смерти. Серая Сестра живет в настоящем. Думать о будущем — это то, что нужно делать в максимально безопасном месте, а не там, где это оттолкнет тебя от настоящего мгновения. Кто бы ни похитил Нону, он мог легко замести следы, оставить одного или двух друзей наблюдать с ветвей дерева, у дороги или стоя за прилавком кондитерской в каком-нибудь торговом городке. Быть может они просто ждут, когда надо будет кого-нибудь убить.
• • •
ЧАЙНИК ШЛА С полудня до поздней ночи, подталкивая свое тело, чтобы поддерживать бешеный темп.
— Я найду тебя, Нона. Клянусь Предком. Я найду тебя и покончу с любым, кто попытается остановить меня. — Образы разрезанной плоти поднимались из десятков воспоминаний, но быстро возвращались на свои места, когда Чайник сосредоточивалась на дороге впереди. Мгновение расслабления, и она снова сосредоточилась на настоящем — настороженная, напряженная, готовая.
Ту ночь монахиня проспала на ферме неподалеку от Хонора. Обрезанные полпенни оказались достаточной компенсацией за то, что она разбудила жильцов, наняла комнату и кровать со свежим бельем, плюс еду с мясом и медом. Наполнив едой тело, Чайник отправилась в свою комнату и расставила ловушки. Наконец она положила подушку под простыни и свернулась калачиком под серым плащом, устроившись спать на полу в углу, который заслонит открывшаяся дверь.
Чуть позже, когда фокус луны превратил черноту ее ставен в узкие полосы пылающего малинового цвета, Чайник почувствовал толчок Яблока вдоль их тень-уз. Чайник послала собственный толчок обратно в Сладкое Милосердие, давая знать Госпоже Тень, что она в безопасности.
Нона продолжала смотреть, даже когда Чайник закрыла глаза. Она не хотела отступать в свою собственную темноту, к смятению и тошноте, слепоте и боли, и все же, когда вокруг нее начали подниматься сны Чайник, Нона ушла из разума монахини. Потому что, хотя мы можем разделять некоторые сны, о других мы не говорим даже самим себе, и никто не должен так глубоко заглядывать в другого человека без разрешения. Может быть, даже тогда.
Сон Чайник поднялся, красный, кровавый, обвился вокруг нее, и Нона упала, ослабив хватку, проваливаясь в хаос собственного разума.
НОНА ПЕРЕКАТИЛАСЬ ПО грубым доскам и ударилась о деревянную стену. Все качалось, все поднималось и опускалось.
Ящик. Я в ящике.
Темнота воняла ее собственными испражнениями, во рту стоял кисловатый привкус рвоты. Острый как бритва свет просачивался между досками, режа ей глаза. Тело само по себе покатилось в другую сторону, и только другая стенка остановила его. Кто-то связал ей руки за спиной.
Я в море.
Тебя везут. В голосе Кеота прозвучало глубокое раздражение.
— Что? — Нона попыталась сесть и ударилась лбом о доску в нескольких дюймах над своим лицом.
Тебя везут в маленьком ящике. Ты в нем уже два дня.
Нона зажмурилась и попыталась увидеть Путь. Ничего. Она согнула руки и ахнула от нахлынувшей на них страшной боли. Она не чувствовала рук, хотя все остальное, начиная с плеч и ниже, кричало в знак протеста. Ее запястья, казалось, были скованы вместе. Она попыталась заставить появиться дефект-клики, но произошло ли что-нибудь, она не могла сказать.
Свет потускнел, и Нона услышала шаги по камню — несколько людей несли ее ящик. Звук отдавался эхом. Нона почувствовала, что снова ускользает в темноту. Она стиснула зубы, яд наркотика поднимался сквозь нее, как тошнота:
— Я убью их. Все до последнего.
Это первая разумная фраза, которую ты сказала. Голос Кеота последовал за ней в глухую темноту. Возможно, за всю жизнь.
• • •
НОНА ПРИОТКРЫЛА ГЛАЗА непонятно сколько времени спустя. Они уложили ее на живот, по крайней мере двое из них, в тускло освещенной комнате. Один застегивал на ее шее что-то вроде ошейника, другой надевал браслеты на лодыжки. Нона повернула голову так быстро, как только могла, и рванулась, пытаясь укусить ближайшее запястье, но ее зубы не сомкнулись ни на чем, рука отдернулась слишком быстро. Другая рука с ужасающей силой прижала ее голову к твердому полу, и первый человек вернулся к закреплению ошейника.
— Дело сделано. — Мягкий голос, лениво.
Еще кто-то стоял на коленях у Ноны за спиной, борясь с чем-то. Внезапный щелчок и звон цепи. Руки Ноны скользнули по бокам, безжизненные, но больше не скованные в запястьях.
Все трое отступили на несколько шагов. Нона попыталась подняться, но ее руки безвольно висели, боль от возвращения кровообращения только начиналась, по венам побежали булавки и иголки.
Первое ведро воды застало ее врасплох, ледяное и внезапное. Она втянула воздух в свои почти парализованные легкие и начала ругаться, когда на нее вылили второе ведро, и почти сразу — третье. Где-то в середине всего этого ей пришло в голову, что она голая.
— Перекатись. — Тот же мягкий голос, лишенный насмешки или сострадания.
Нона осталась лежать там, где была, дрожа вокруг своей боли. Она не думала, что сможет перекатиться, даже если захочет.
Одна из темных фигур приблизилась и низко наклонилась. Нона усилием воли заставила свои клинки хлестнуть человека по ноге, но ее рука только свесилась с боку. Ее похититель перешагнул через нее и, схватив Нону за противоположное плечо, перевернул на спину.
Фигура снова отступила, последовало еще несколько ведер ледяной воды. Когда последнее обдало ее и она перестала бормотать, Нона услышала, как вода журчит в ближайшем сливе.
