— в меня пуляют вежливой колкостью.

— Да я тут… — мямлю. На свой страх и риск застёгиваю на средний ряд. Опускаю толстовку. — Так нормально?

Гордеева ведёт плечами, примеряя свои ощущения:

— Нормально, — разворачивается. — Лучше, чем когда чашечки в районе живота болтаются, — в улыбке прикусывает свою нижнюю губку.

— А вот мне понравилось болтаться в районе твоего живота.

Вспыхнувшие смущением щёки Гордеевой вызывают во мне неоднозначный отклик.

Дурацкие мурашки! Прочь!

— Давай, раз уж мы здесь, — подключаю свой речевой аппарат, заглядывая Лиле за плечо, — сфотографируемся что ли.

— Давай…

Выбираю необходимую категорию фото. Оплачиваю услугу завалявшейся в кармане соткой. Бездушная машина её с шумом принимает. Пока отсчитываются отведённые на постановку ракурса три секунды, приобнимаю Гордееву. Она несмело поворачивается ко мне лицом. Я застываю от её взрывной близости. Чувствую, как предательский стук сердца начинает отдаваться где-то между лопаток.

Как только я наклоняюсь, чтобы совершить непродуманное наперёд действие, раздаётся звук затвора.

Ёпт, твою маковку!

Моргаем от неожиданности момента, но продолжаем смотреть друг на друга на расстоянии вдоха. Уже не обращая внимания на посторонние звуки.

Отщёлкиваются необходимое количество кадров. Лиля касается кончиками пальцев моих рук.

Моя кожа обожает твои пальцы…

Пока ждём напечатанные снимки, мысленно обращаюсь к Гордеевой: «О чём ты мне говоришь в своём молчании? А о чём молча говорю тебе я?»

Кто-то заглядывает за ширму фотокабинки, заставив нас с Лилей закончить наш безмолвный диалог.

На выходе получаем вертикальную полоску из четырех почти одинаковых фотографий, где мы с Гордеевой просто смотрим друг на друга. И ведь это даже непостановочные кадры. Но наши взгляды…

И тут я снова задаюсь вопросом: «Это всё понарошку или по-настоящему?»

Глава 31. «Эротика во сне и наяву»

Лиля.

В комнате выключен свет. На ноутбуке фильм поставлен на паузу. Я сижу за столом, кушаю яблоко, лениво листая соцсети в телефоне. Артём заходит в комнату. Боковым зрением наблюдаю, как он стягивает с себя футболку, затем на пол летят спортивки. Оставаясь полностью обнажённым, его силуэт подсвечивается только экраном ноутбука. Подходит почти вплотную. Пока никак не реагирую на его приближение, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Я тебя тут соблазняю, — произносит вкрадчиво, качая бёдрами из стороны в сторону.

Медленно поворачиваюсь, откусывая яблоко. Моё лицо оказывается напротив важной мужской стратегической зоны. Перестаю жевать.

— Чё-то пока не очень соблазнительно, — перевожу взгляд от мирно спящего органа Соковича к его хитро улыбающимся глазам.

— Всё в твоих руках, ты же знаешь, — кивает в сторону так и не заправленного матраса.

Меня, смеющуюся и для вида сопротивляющуюся, переносят на мягкую поверхность, накрывая сверху своим горячим, обнажённым телом. Дают почувствовать, как изменилась ситуация, стоило мне только прикоснуться руками. А дальше соблазняют, соблазняют, соблазняют…

Никогда бы не подумала, что утренний сон, уже подзабытый и в сознании местами размазанный, можно чётко вспомнить вечером того же дня. Испытывая при этом такие же яркие и реалистичные ощущения. На которые без всякого на то согласия моментально отзывается моё тело. А ведь место для таких воспоминаний не самое подходящее. Квартира Дины. И сама она, сидящая напротив меня.

Перекидываю одну ногу на другую, бессознательно плотнее их сжимая.

— Не шевелись, — Дина старательно колдует над моим макияжем.

Легко сказать. Мне впервые в жизни приснился сон подобного содержания. А проснулась я не от настойчивого, раздражающего сигнала будильника, а от приятной, теплой пульсации между ног. И от того, что в моих пижамных шортиках стало бесстыдно мокро.

И ведь накануне об Артёме я особо не думала. С чего бы это он мне вдруг приснился? Подумаешь, всего лишь запредельно долго, украдкой, чтоб мама не заметила, смотрела перед сном на его фото. То самое. Чёрно-белое. На котором даже не весь Артём, а всего лишь его часть. Но какая… Змей-искуситель, блин.

Мне показалось, что во сне я даже вкус его губ почувствовала. А кончиками пальцев ощутила его упругие мышцы. Которые становились каменными, как только он нависал надо мной…

— Лиль, ты чего рот открыла? Того гляди слюна потечёт, — доносится до меня сердитый голос подруги.

Закрываю рот. Моргаю и фокусирую свой взгляд на Дине. Меня глазами прожигают подозрением и, видимо, хотят что-то спросить.

— Лиль, я долго терпела. Но я уже не могу смотреть на твои загадочные ухмылочки. Молчаливые взгляды. И проступающий, даже сквозь слой тоналки, румянец, — Дина, вздыхая, откладывает косметику в сторону. — Я же чувствую, что ты чего-то мне не договариваешь.

Кусаю губы. Пытаюсь утихомирить бушующий внутри меня хоровод эмоций. Собираюсь с мыслями. Дина права. Мне столько хочется ей рассказать. Стольким поделиться.

— Тебе когда-нибудь снился эротический сон? — решаюсь начать издалека. Опускаю глаза. С ложным любопытством разглядываю линии на своей ладони.

— О, вот это интересно, — Дина приободряется. — Было дело. Мне тут на прошлой неделе Егор Крид приснился. С фига? Вообще как бы его творчеством не увлекаюсь. Но, отдать должное, во сне он был хорош. Лосяка такая. Своим голосом делал глубокий массаж моим ушам.

Я усмехаюсь и всё-таки осмеливаюсь посмотреть подруге в глаза.

— Дай угадаю, — Дина прищуривается, — кто был героем твоего влажного сна.

Молчу.

— Барабанная дробь, — Дина стучит пальцами по столу и произносит, растягивая звуки, подобно манере представления боксёров перед боем: — Ааартём Сооокович.

Не могу сдержать улыбки.

— Скажи ты мне словами, — не унимается, ёрзая от нетерпения на стуле.

— Да. Артём Сокович.

Дина стекает по спинке стула, мгновенно расслабляясь:

— Задам сейчас самый волнующий меня вопрос. Я тебе его уже задавала. И надеюсь на твой честный ответ. Подруга ты мне или кто?

— Это и есть твой волнующий вопрос?

— Не надейся. Не соскочишь, — Дина, как на допросе, наклоняется ко мне, сканируя взглядом. — Было что с Артёмкой? Поцелуйчики не в счёт.

Я медлю с ответом. Хотя понимаю, что настал момент истины.

— Лилька, я своим полыхающим затылком чувствую, что было. Но я хочу это от тебя услышать.

— Было... — выдаю чуть слышно, снова пряча взгляд.

— Ну, слава тебе, Господи, — Дина на выдохе переходит на шёпот. Прокашливается. — А то я тут вся испереживалась, что подруга в девках засиделась.