Шрифт:
Закладка:
— Должен вам сказать, дабы между нами не возникало больше недомолвок и недопонимания, что я вовсе не препятствую расследованию, — сказал Тураев. — Просто вся эта шумиха, которая всегда возникает вокруг преступления, изрядно портит жизнь. Вы правы, все это выглядит отвратительно. И все же я уверен, что в полиции разберутся. Со своей стороны я готов…
Его прервал телефонный звонок. Тураев ответил, продолжая смотреть на Надю:
— Да, хорошо. Сейчас буду. — Он провел пальцем вверх-вниз по стенке стакана. — Мне нужно уехать на завод. У меня встреча и совещание. Следовало отменить, но люди уже на месте, так что…
— Конечно, я понимаю…
— Хотите поехать со мной или…
Чарушина вздрогнула.
— А я могу остаться? — спросила она, не особо надеясь на положительный ответ.
Но Тураев удивил ее:
— Было бы здорово, если бы вы помогли мне. С уборкой, я имею в виду. Окна, паркет… Фирма проверенная, не переживайте. И кстати, вы правы, пока я не решу вопрос с вещами Лизы, пожалуй, будет лучше, если их никто не будет трогать.
— Да, конечно! Я прослежу за всем!
— Тогда я пойду? — поднялся Тураев.
— Идите, Максим. Я дождусь вас.
— Дождетесь? — повторил мужчина, и его губы тронула улыбка.
— Обязательно, — заверила его Надя и тоже встала.
Тураев взял ее руку и поднес к губам. Глядя Наде в глаза, он держал ее, пока, вспыхнув, она не пошевелила пальцами.
Тураев ушел быстро. Надя, будто верная жена, помахала ему и захлопнула дверь.
— Так, спокойно… — привалившись спиной к стене, она перевела дух и огляделась.
В квартире царила тишина. Уличный шум не мог проникнуть внутрь через тройной стеклопакет. Глазка в двери не оказалось, но, нажав на кнопку с нарисованным оком, Чарушина убедилась, что и холл, и лифт сейчас пусты и отлично просматриваются. Оттого, что она находилась в чужом жилище, да еще в непосредственной близости к комнатам, в которых еще совсем недавно проживала жертва, Наденьку ощутимо потряхивало. Мысли в ее голове путались и пинались, каждая из них требовала заняться ею в первую очередь.
— Успокойся! — приказала сама себе Надя и направилась на поиски туалета.
Опустив крышку унитаза, она уселась на белоснежный трон и достала телефон. Выставив руку с экраном перед собой, нажала на вызов.
— Наконец-то! Привет! — На экране возникло лицо Церен с блестящими, будто у вампира, зрачками. — Ты где? Ой…
— Я в туалете, — понизив голос, сказала Надя.
— Вижу! И?.. — Зая тоже перешла на свистящий шепот.
— Да нет, ты не поняла! Я в квартире Тураева!
— Какой шулмус[5] тебя туда принес? — Зая отошла к окну и, чуть сдвинув жалюзи, выглянула на улицу.
— А ты где? У Павла в кабинете? — Мельком Надя успела ухватить край рабочего стола и уголок своей "итальянской" фоторамки.
— Да, — кивнула Зая. — Там у нас съемка. Потапов халтурку нашел… А я все время здесь сижу и жду, когда ты позвонишь и расскажешь о Павле Александровиче. Ты уже видела его? Что он говорит? И как ты оказалась у Тураева? Ты была в полиции?
В голосе Заи зазвучали истерические нотки. Это было так непохоже на нее, что Надя едва снова не расплакалась. Увидев ее реакцию, секретарша Ржевского закрыла рот ладонью и быстро-быстро замотала головой.
— Нет-нет, он жив! — тут же воскликнула Надя и шмыгнула носом. — То есть… между жизнью и смертью…
— Это как? Ты можешь четко сказать, где он и что с ним?
— Он в коме. В больнице, — пробормотала Чарушина. — Его нашли недалеко от места преступления с огнестрельным ранением. Он сутки провел в холодной воде, потерял много крови. А следователь говорит, что он сам стрелял в себя, потому что после того, как он задушил Тураеву, испытал угрызения совести!
— Бред какой-то!
— Вот и я считаю, что это бред! В общем, так, я пришлю тебе адрес, по которому сейчас нахожусь. На всякий случай…
— Какой случай? Ты что задумала?
— Задумала?! Послушай, Зайка, никто не хочет принимать в расчет то, что я говорю!
— Странно, да? — хмыкнула Церен. — После всего, что ты устроила!
— Я же объяснила, почему так произошло! — надулась Чарушина. — И все исправила! Почти…
— Я тебя ни в чем не обвиняю! Присылай адрес и говори, что я должна делать! Вызвать полицию? Тураев тебе угрожает? Ах, ты заперлась в туалете от него?!
— Боже мой, нет! Он ушел несколько минут назад и оставил меня здесь, чтобы я впустила уборщицу.
Узкие раскосые глаза Церен заметно увеличились в размере.
— В этой квартире жила Лиза, понимаешь? Здесь ее вещи!
— О! Ты хочешь порыться в ее вещах?
— Ну… — Чарушина почесала нос. — Хотелось бы.
— Так чего ты ждешь?
— Да, собственно, ничего. Решила сначала тебе позвонить.
— А почему звонишь из туалета и шепотом, если никого нет?
— У него камеры в квартире, — смутилась Надя.
Зая поморщилась.
— А он тебе прямо так и сказал, чтобы ты нигде не ходила и ничего не трогала?
— Нет, ничего такого он мне не говорил.
Раздался бас Потапова, экран сместился, и теперь Надя наблюдала лишь темноту.
"Сейчас она мне скажет, чтобы я валила отсюда. Что все, что я делаю, нарушает мировой дзен…" — с тоской подумала Надя.
— Так иди уже, смотри скорее! — через несколько секунд заявила Зая. — Если не запретил, значит, можно! Я попытаюсь дозвониться до больницы и узнать что-нибудь.
— Хорошо! Тогда на связи!
— Ты, главное, про меня не забывай! Пиши, что нужно!
— Узнай, в каком журнале была фотография Лизы. Та, которую мы с тобой в инете видели!
— Поняла! Сделаю! Ты только аккуратнее, пожалуйста, ладно? Отпечатков нигде не оставь. И это, в мусоропровод ничего не бросай!
— Ладно, не буду!
Зая отключилась — на экране застыло ее лицо с белым бликом от пирсинга в носу.
Спустив воду, Наденька вышла из туалета и снова направилась на кухню. Открыв холодильник, несколько минут разглядывала его содержимое, отметив, что все продукты достаточно свежие, а на лотках с готовой едой стоит вензель ресторана.
— Красиво жить не запретишь.
Встав посреди огромной гостиной, Чарушина медленно переводила взгляд с одной вещи на другую, пока взгляд ее не остановился на одном из кожаных диванов напротив телевизионного экрана. Поверхность дивана была примята. Вероятно, Лиза любила лежать на нем вечерами, попивая вино. На кухне Надя видела
