— Братик! Кто там⁈ — недовольный голос Эны раздался сверху.

— Кто дома? — тихо спросил Рио на ухо отвесившему челюсть Такао, — Тихоня? Сестра? Бегом их успокой. Натрави Ману на сестру, пусть они из её комнаты не выползают час или два, понял?

— Что…

— Ничего особого не случилось, пока что, — Рио был хмур и серьезен, — Просто твоего брата вляпали в серьезное дело, мы с Хигу пришли удостовериться, что у вас все будет в полном порядке. Понял? Действуй!

— А…

— Не беси меня, Татакао. Бегом защищать наши нежные нервы от сестры. Она сейчас выскочит!

Кто бы что не говорил и во что бы не верил, но с мозгами у младшей дочери семейства Кирью было все в порядке. С инстинктом самосохранения? Нет, тут хуже. Девочка выросла в самых тепличных условиях, под защитой родственников, так что страх как таковой успела лишь ощутить, когда кулаки брата разровняли лица нескольких бандиток, но это было лишь один раз. Рио, при всех своих талантах, еще не успел приступить к вдалбливанию в голову гиперактивной балбески элементарных принципов реальности этого мира, поэтому Такао буквально внёс сестру к ней в комнату, сильно потряс за плечи, а затем зашипел прямо в лицо, чтобы сидела тихо.

Узнав, что Акиры нет дома, а вместо него внизу какие-то вооруженные люди, Эна, наконец, включила мозг и, выпучив глаза, мелко закивала. Через минуту Такао уже впихнул к ней в комнату совершенно растерянную Ману с зубной щеткой во рту, а затем, чувствуя легкое головокружение и мандраж, быстро спустился вниз. Несмотря на то, что у него на всё про всё не ушло больше пять минут, людей внизу прибавилось.

Только новые, количеством четверо, лежали на полу под дулами пистолетов-пулеметов, а Рио Коджима, еще более хмурый чем раньше, застегивал на них пластиковые наручники, безжалостно выворачивая руки. Один из его людей держал в руках небольшую компактную камеру, снимая всё, а второй помогал ему, заворачивая лица взятых в плен так, чтобы они как можно лучше попали в объектив. Комментировал для камеры всё мрачный громила с рацией.

— Как видите, «соцуюковцы» совсем потеряли берега. Ворвались в дом к детям, обычным, не замешанным вообще ни в чем подросткам. Школьникам. Уровень, до которого даже центровые якудза не опускаются. Попытка взять Тануки Ойю, теперь дети. Причем за Тануки до сих пор бегают. Наезд на Сенко-групп, там их никто не обыскивал, но ордер каратели не показывали. Сейчас уже известно, что никто операции им не санкционировал, кроме самого Соцуюки. Творится полная беззаконщина, расстрельная команда города решила, что ей теперь можно всё…

На плечо Такао легла рука.

— Идём на кухню, — шепнул знакомый голос Хайсо, друга и одноклассника Акиры и Рио.

А он тут откуда⁈

Ничего не понимающего, но уже чуть более спокойного Кирью уволокли на кухню, где заставили делать чай белоголовому и себе. Тем временем, люди в доме продолжали нести охрану, тщательно записывая любое слово пленников, очень быстро догадавшихся, что это им на пользу не пойдет. Здоровяк с рацией почти не затыкался, еще и названия постоянно разным абонентам, но тут уже и сам Такао был заинтересован — этот зловещий мужик, попросивший тоже чая и представившийся странным именем «Хигу Годаэмон», пытался узнать, где сейчас Акира и какой-то «Тануки» и что им вообще грозит.

Как будто этого оказалось мало для такого утра, вскоре Рио, чувствующий себя как дома (Эну потом натравлю, решил мрачный Такао), вновь открыл входную дверь, пуская в чужое жилище мрачного худого старикана с мешками под глазами, и просто потрясную офисную леди, похожую на прекрасную фарфоровую куклу и на… Ману. Эта самая строгая дама тут же прошла в комнату Эны, и вскоре вышла, но Такао почему-то показалось, что теперь обе девушки сидят, закрыв свои рты, и боясь пискнуть хотя бы слово.

Затем леди и «Годаэмон» немного поругались, выставляя друг другу различные, непонятные школьнику претензии, затем поругались с несколькими полузнакомыми Такао побитыми мужиками из якудза, тоже решившими посетить семью Кирью этим прекрасным утром, а через полчаса к дому прибежал взволнованный всклокоченный дед с целым десятком своих учеников. Вот деду их троих и отдали, выгнав из родного дома с утра и в додзё. Впрочем, никто из Кирью против не был, как и Мана. Всё-таки, огнестрельное оружие — это слишком серьезно.

Эна, правда, проблем не доставляла, что было для среднего сына семьи Кирью большим облегчением. Она сейчас была какой-то потерянной и бледной, с чересчур расширенными глазами, периодически икала… тайну такого поведения старший брат узнал лишь через пару часов, когда они, отпившись чаем под надежной защитой додзё Джигокукен, слегка пришли в себя от такого поворота судьбы.

— Мана, — страшным шепотом выдавила из себя Эна Кирью, — Это действительно была… твоя мама? Да? Она жуть какая строгая! Прямо как Акира!

Такао закатил глаза.

Эна… в ней слишком много от родных родителей. Может, они её кусали в детстве? Надо спросить у брата…

Глава 20

Король грубиянов

Иногда судьбу определяет сущая мелочь. Нечто незначительное, совершенно обыденное, но случившееся в нужное время и в нужном месте. Когда-то, давным-давно и совсем не в этом мире, всего один взгляд полного придурка, сопротивляющегося моей воле, смог вынудить меня изменить свой план, затрагивающий судьбу всего мира и всех, в нем живущих. Пусть не обычного придурка, а похожей на человека обезьяны божественного происхождения… но тогда последнее не сыграло никакой роли. Сыграл лишь его взгляд, его отказ падать наземь.

Сегодняшним утром всё тоже изменил взгляд. В нем не было упорства, воли к жизни и гордости, это был обычный взгляд японской школьницы, прижатой ко мне в транспорте бесчувственной толпой. Она подняла перед собой руки, чтобы не упираться в меня грудью, а в одной из них сжимала телефон… ну и смотрела на меня неотрывно. Убедившись, что Тануки Ойя где-то там внизу занят разговором с Харимой, я молча протянул руку, школьница молча вложила в неё свой телефон… и я позвонил Такао.

Через полторы минуты я неторопливо и бережно душу Тануки Ойю, вынуждая этого совсем неплохого (с моей точки зрения) человека потерять сознание. Экстренный сигнал машинисту, остановка на станции, проинструктированная Харима суетится возле вынесенного из вагона начальника, к ней бегут полицейские, а я уезжаю дальше, на станцию Ариаке.

На ней меня встречают одетые в гражданское