— Не переворачивай это на меня, блядь, — шипит она, бросая взгляд на Джо, чтобы убедиться, что она все еще спит.

— Это уже о тебе, так почему бы и мне не сказать?

— Я могу злиться из-за того, что ты украл моего ребенка!

— Мое дитя, — резко поправляю я. — И я забрал ее, потому что ты скрывала ее от меня чертовски долго.

— Это не оправдание.

— Я не даю тебе оправдания; Я привожу тебе свои доводы.

— Твои рассуждения смешны.

— Ты смешна, — рявкаю я.

Она откидывается на спинку сиденья, как будто я ударил ее. Ее грудь вздымается и опускается, и я не могу не восхищаться декольте, которое я вижу сквозь V-образный вырез ее обтягивающей белой футболки. Я замечаю, что ее соски твердеют и торчат сквозь тонкую ткань. Я решаю быть джентльменом и воздерживаюсь от указания на это.

Я отказываюсь позволять ей раздражать меня. Вместо этого я откидываюсь на спинку кресла и спокойно смотрю на нее. — Хочешь откровенного разговора, Камила? Тогда давайте будем честными.

Она хмурится.

— Ты сегодня ревновала.

Ее глаза расширяются, когда она понимает, как я планирую загнать ее в угол.

— Исаак… — бормочет она, отводя взгляд.

— Давай, — нажимаю я. — Что было со всей этой демонстрацией?

— Иисус. Вряд ли это было «демонстрацией».

— Ответь честно хоть на один гребаный вопрос, Камила. На этот раз просто скажи правду, как ты это думаешь, как ты это чувствуешь. Кем ты хочешь быть? Ты моя жена или нет?

Она старается не смотреть мне в глаза, но ей негде спрятаться. — Что ты хочешь, чтобы я сказала на это? — хрипло хрипит она.

Джо шевелится во сне. Нахмурившись, я жестом призываю Камиллу выйти из машины. Я выхожу, прежде чем она успевает открыть дверцу машины, и подхожу к ней, чтобы встретить ее на своей стороне.

Я жду, пока она повернется ко мне, ее лицо пылает виной, обидой, гневом.

Она встречается со мной глазами, и я вижу, как в них крается поражение.

— Я ревновала, ясно? — она говорит. — Это то, что ты хотел услышать?

— Это только начало.

Она яростно стискивает зубы. — Я знаю, что это было глупо, потому что у меня нет на тебя прав. Мы не пара, независимо от того, что написано на этом клочке бумаги. Но… но… я чертовски завидовала. Да. Я не могу этого отрицать.

Я киваю.

— Но почему ты вообще с ней разговаривал? — она взрывается на меня.

Я должен сохранить ухмылку. Хотя это очень приятное чувство — знать, что она все еще не уверена в случайном разговоре, который у меня был с незнакомкой, который ничего для меня не значит.

Не то чтобы я точно не знал, что делал, когда подбадривал хорошенькую блондинку с расчетливыми глазами.

— Она подошла ко мне, — невинно говорю я. — Она начала разговор.

— Она приставала к тебе! Ты должен был проводить время с Джо…

— Не надо, — прерываю я. — Я провел каждую минуту дня с этим ребенком, и ты твердишь о двух минутах, когда я решил уделить внимание кому-то другому? Повзраслей.

Она начинает бормотать: — Ты сер…

Но я снова вклиниваюсь. — Или это больше из-за того, что я не обращал на тебя внимания?

— Да пошел ты, — выплевывает она. — Иди нахер, нахер, нахер.

— Почему ты ревновала, Камила? Почему это имеет значение, если ты не заботишься обо мне?

Она качает головой и пытается отвернуться от меня, не отвечая.

Я хватаю ее за руку и поворачиваю так, что ей некуда бежать. — Ну давай же. Ты та, кто требует от меня честности. Дай немного, чтобы получить.

— Почему я должна? Я никогда не получу это от тебя!

— Ты хочешь, чтобы я был с тобой честен?

— Да.

— Хорошо, — говорю я, не отпуская ее. — Правда в том, что я не хочу, чтобы Максим был рядом с тобой или Джо.

— Господи, я уже знала это, Исаак.

— Чего ты не знаешь, так это того, что на мгновение я забеспокоился, что ты выберешь его.

Она останавливается. Мы оба останавливаемся. Единственный звук — это наше смешанное дыхание, раскаленное в прохладном воздухе.

Глаза Ками ищут на моем лице признаки ловушки. — Ты… ты серьезно?

Я не отвожу взгляд. — Зачем мне лгать?

Она качает головой. — Ты боялся, что я выберу его?

— У тебя с ним история. Я не был уверен, насколько глубоки твои чувства к нему.

— У меня нет к нему чувств, Исаак, — говорит она после долгой паузы. — Уже нет.

— Теперь я это знаю.

Она смотрит вниз, потом в сторону, потом снова вверх. Куда угодно, только не на меня. Ее руки безвольно свисают, как будто она не знает, что с ними делать.

— Ты… ты тоже ревновал? — осторожно спрашивает она. С надеждой.

— Конечно, черт возьми, да.

— Ты хорошо это спрятал.

Я пожимаю плечами. — Все это часть моего обучения.

Легкая улыбка расползается по уголкам ее рта. — Я не знала, что твое обучение распространялось на супружеские отношения.

— Теперь у тебя есть шутки? — Я усмехаюсь. — Что случилось с раскаленной добела яростью?

— Извини. Я просто… удивлена, наверное. Никогда не ожидала от тебя такого признания.

— Не привыкай к этому.

Она закатывает глаза. — То, что ты человек, не делает тебя менее сильным, понимаешь?

Я горько смеюсь. — Скажи это моему отцу.

— Я бы так и сделала, если бы он был рядом, — тут же говорит она.

— Я не уверен, что ты бы это сделала. Он был страшным человеком.

Она усмехается. — Если я могу справиться с тобой, я могу справиться с кем угодно.

— Ты заблуждаешься, если думаешь, что вообще справишься со мной.

— Это вызов? — спрашивает она, делая шаг ко мне.

Я улыбаюсь. Она возвращает это. Мой член оживает, и она, кажется, осознает скрытое сексуальное напряжение, которое только что вспыхнуло между нами. Ну, правда, между нами всегда что-то искрится. Но иногда жары становится слишком много, чтобы ее игнорировать.

— Я бы никогда не предпочла его тебе, — шепчет она. — Я бы никогда никого не предпочла тебе.

Я протягиваю руку и заправляю выбившуюся прядь ее волос за уши.

— Сегодня был хороший день, — говорит она мне.

Я киваю. — Это так.

— Есть ли причина, по которой ты так много знаешь о жизни в океане?

— Так же, как ты так много знаешь о литературе, искусстве и истории. Я читаю.

— Когда ты находишь время?

— Я не сплю.

Она улыбается. — Данные. Слишком тяжело для сна. Очень фирменно.

Я снова смеюсь. — Как бы ты отнеслась к тому, чтобы пригласить свою сестру