Я вижу кричащее одиночество и маниакальную неуравновешенность, которые ведут к чистому, но непонятому гению.

И я хочу все это.

Я жажду все это.

Нет объяснения тому, что он заставляет меня чувствовать. Моя сущность взывает к его собственной так, что иногда я сомневаюсь в своем здравомыслии.

Но действительно ли мне нужно быть в здравом уме, когда я с ним?

В его безумии есть свобода — безжалостность, насилие и жестокость. И сколько бы я ни пыталась его понять, я просто не могу.

Он вне логики и даже вне чувств, в своем собственном царстве, где правил не существует.

Он прерывает ход моих мыслей, двигаясь вверх по моему телу, захватывая мой рот в агрессивном поцелуе и заставляя меня потерять голову.

Опьяняющие.

Именно так я бы назвала его губы, когда они касаются моих.

Я теряюсь в его объятиях и даже не замечаю, как он переворачивает нас, пока я не оказываюсь сверху, моя обнаженная кожа прижимается к его.

Я издаю довольный вздох, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо, чувство принадлежности медленно манит меня и дает понять, что я, возможно, нашла свое место.

Прижавшись щекой к его шее, я начинаю изучать его татуировки, замечая, что многие из них напоминают демонов.

— Что они означают? — спрашиваю я, поднимая взгляд, и вижу, что он смотрит на меня с непонятным выражением лица.

— Мое проклятие, — загадочно отвечает он, крепко обнимая меня.

Сделав глубокий вдох, я просто позволила себе насладиться близостью его тела, ощущением моей кожи рядом с его, и когда мы начали говорить дальше, то я обнаружила, что призналась ему в своей дилемме с братом.

— Я не думаю, что мне там рады, — признаюсь я, открывая ему свою слабость.

— Почему? — он хмурится.

— Марчелло... — я запнулась, не зная, как это сказать, ведь он дружит с моим братом, — кажется, он не очень рад моему присутствию. Большую часть времени он игнорирует меня, а когда мы наконец завели разговор, то он был невероятно неловок, — я делаю глубокий вдох, пытаясь разогнать комок, образовавшийся в моем горле.

Влад на мгновение замолкает.

— Не суди его слишком строго, — наконец говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза. Его рука ласкает мое лицо, заправляя прядь за ухо. — Я знаю Марчелло с тех пор, как мы были детьми. Ему было нелегко, и, учитывая обстоятельства твоего рождения, я не виню его за то, что он немного замкнут.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, быстро моргая.

Какие обстоятельства моего рождения?

— Я не уверен, как много ты знаешь о своей биологической матери, — продолжает Влад, его голос необычайно спокоен, — но она была психически больна. Она также была религиозной фанатичкой, которая считала, что дьявол пытается искушать ее на каждом шагу. Из-за этого у Марчелло было нелегкое детство. Когда ты родилась, она была уверена, что у тебя дьявольская метка, — говорит он, проводя пальцами по красному пятну над моей бровью. — Марчелло знал, что не может позволить тебе жить с ней или с твоим отцом, поскольку тот был еще хуже, поэтому он решил отправить тебя в Сакре-Кёр. Думаю, он так и не простил себя за то, что отправил тебя туда, — говорит Влад.

Мне нужно время, чтобы переварить его слова.

— Неужели они были настолько ужасны? — спрашиваю я, потому что в моем сознании не может быть ничего хуже того, что я пережила в Сакре-Кёр.

— Тебе лучше не знать, — отвечает Влад. — Есть плохое, а есть твои родители, — говорит он, и я верю ему на слово.

Если Влад считает, что они были плохими, то, скорее всего, так оно и есть.

— Спасибо, что рассказал мне, — шепчу я, прижимаясь губами к его губам.

Это все меняет, и мне хочется приложить усилия, чтобы узнать брата получше. Может быть, я не такая уж ненужная, как мне казалось вначале.



На следующий день я с трудом удерживаю глаза открытыми. Влад вернул меня домой рано утром, и я почти не сомкнула глаз. Мы ели, пили и разговаривали всю ночь, чередуя игры в воде и прогулки по пляжу. То, что мы были там единственными людьми, раскрепостило нас, и мы наслаждались небольшим отдыхом от повседневной суеты. Я также знаю, что Влад все больше напрягается из-за поисков своей сестры, и это все, чем он занимается в то время, когда меня нет рядом с ним.

С усиливающейся головной болью я иду в столовую, готовая к семейным посиделкам. Хотя Влад и пролил свет на Марчелло и его поведение, это не значит, что я все еще не чувствую себя чужой.

Как только я начинаю спускаться по лестнице, то вижу в коридоре целующихся брата и Лину.

Хоть кто-то счастлив.

— Сиси? — спрашивает Лина, и я отвожу взгляд, пряча улыбку от того, что стала свидетелем ее нежного момента с Марчелло. — Сиси, подожди! — зовет она, когда я направляюсь в столовую.

— Что? — я поворачиваюсь к ней, нахмурившись.

— Что это? — спрашивает она, подходя ко мне и откидывая мои волосы в сторону. Лина указывает на что-то на моей шее, и мне требуется мгновение, чтобы понять, о чем она говорит... и как я это получила.

О, черт!

— Тебе плохо? — продолжает она, явно беспокоясь обо мне. Сердце громко стучит в груди, и я бормочу оправдание.

— Что? Нет... что-то, наверное, укусило меня, — ложь легко вырывается, но я не могу заставить себя посмотреть ей в глаза. — Я голодна, увидимся в столовой, — быстро оправдываюсь я и выбегаю.

О чем думал Влад, оставляя такие следы на моей коже, зная, что люди увидят? Более того, о чем думала я, позволяя себе такое.

Я качаю головой. Как будто я теряю все запреты, как только оказываюсь в его присутствии.

Мы все больше рискуем, и мне не хочется думать о реакции Лины или Марчелло, если они узнают, как я провожу ночи. Узнав Влада немного лучше, я кое-что поняла. Мы можем идеально подходить друг другу, но это не значит, что внешний мир будет воспринимать нас именно так.

Из того, что рассказал мне Влад, я поняла, что его не очень-то принимают в обществе. Черт возьми, Марчелло,