— И как, помогло?

Сначала я выдавливал улыбку — ну что за детские шутки? Но потом, когда памятник оказался буквально у нас за окном, и правда рассмеялся — было от чего. Скульптор решил серьезно заморочиться с физиологическими подробностями скульптуры, и у коня действительно были сделаны два больших шара…

— Помогло! Мы соревнования забрали, вот верь — не верь, а как есть говорю.

Мы постояли на светофоре, а когда зажегся зеленый, повернули на улицу Энгельса. В сердце приятно заскребло от ностальгии. Сколько раз я прогуливался здесь во времена былой молодости. Особый колорит месту давали троллейбусы с круглыми фарами и желтые бочки с квасом, установленные почти на каждом перекрёстке. Когда я был в Ростове в последний раз, в десятых годах, этой красоты уже давно не было. Но скоро я забыл про квас и транспорт — куда больше эмоций вызвали прогуливающиеся по Энгельса девчата-студентки, концентрация ВУЗов здесь попросту зашкаливала. Тут тебе и медицинский институт, и Ростовский государственный университет… Девчонки буквально дышали молодостью и красотой и были одеты в платьица и сарафаны в крупный горошек. Я так засмотрелся, что едва не пропустил нужный дом.

— Э! Останавливаемся, приехали!

— Ты раньше не мог сказать, — недовольно заворчал Рома, — что мы в ЦУМ едем!

Мы кое-как припарковались возле здания по адресу Энгельса 70, где и располагался центральный универмаг.

— Какой этаж? — Рома заглушил двигатель и, потягиваясь, вышел.

Я вышел следом, свой сверток из газеты тоже взял.

— Не помню, поэтому предлагаю поступить так — пойду схожу на разведку, чтобы телевизор почем зря не таскать, — предложил я.

Рома согласился, тем более, он уже приметил неподалеку бочку с квасом.

— Давай, сходи, а я пока кваску возьму, охладиться точно не помешает. На тебя брать?

— Не откажусь.

Как я уже говорил, в Ростове я не только бывал, а и жил. И, конечно, пару раз сталкивался с проблемой ремонта бытовой техники. Вот здесь, в ЦУМе, как раз была одна толковая мастерская, где работал местный мастер на все руки Славик. Почему я в этом так уверен и так хорошо помню — просто он отец моего воспитанника. В свое время он считай задарма (за бутылку водки) починил мне цветной «Фотон». Тогда, правда, не экран лопнул, а перестал фурычить включатель, но впечатления остались самые лучшие. Ну и на этот раз, поскольку поломка у нас была куда серьезней, я прихватил с собой нечто увесистее, чем просто водка.

Аккуратно завёрнутый в газетку, у меня в руках был спортивный костюм «Адидас». Расчет был простой — Слава, сам будучи разрядником по боксу, обожал спорт и, если мне не изменяет память, даже поедет на Олимпиаду-80. И за такой дефицит, как настоящий немецкий костюм, наверняка поможет с телевизором.

Я зашел в ЦУМ, где на первом этаже возле прилавков толпилась куча народа. Не мешкая, прошел к лестнице и поднялся на третий этаж, где и располагалась мастерская. Поймал себя на мысли, что буду рад увидеть Славу снова молодым и полным сил, только надо помнить, что меня он не узнает. От этой мысли по лицу расползлась улыбка, я толкнул дверь, открывавшуюся внутрь, и под звон колокольчика зашел. За большим столом спиной к дверям сидел мастер и прямо сейчас был занят перепаиванием контактов какой-то микросхемы. Вот чем мне всегда нравилась советская техника, так это своей вечностью и ремонтопригодностью. Полетел транзистор? Едешь на радиорынок и подбираешь нужный. С современной техникой такого уже не провернешь, там надо целые микросхемы менять — а то и вовсе с корпусом намертво соединено. На звон колокольчика мастер головы от работы не поднял.

— Дядь Слав, здрасьте, — поприветствовал я старого знакомого.

Мастер перестал паять, развернулся, и улыбка как-то сразу сошла с моего лица. Ну нет, никто не может так измениться. На стуле сидел незнакомый мне человек, ничего общего со Славиком не имевший.

— Здрасьте-мордасти, — выдал он. — А ты к кому, мальчик?

— А… Вячеслав Дмитриевич здесь больше не работает? — спросил тогда я.

Мало ли, поменялось что, и Слава взял напарника. Хотя это и сложно было представить — он всегда работал один.

— И не работал никогда, — мастер снял очки, к которым была прикреплена лупа. — Ты что хотел?

Он с любопытством взглянул на бумажный сверток в моих руках. Мне захотелось немедленно отсюда свалить — как будто, если я приду завтра, Слава магическим образом тут появится. Так. Ситуация, конечно, теперь другая, и мой план с бартером может не сработать, но не попробуешь — не узнаешь. Кстати… я только сейчас заметил, какую микросхему паяет мастер. На полу у него стоял точно такой телевизор, какой лежал у нас в багажнике. Значит, чинит-таки, ну, это хоть радует.

— Да брат послал узнать, у вас ремонт в какую цену и сроки, — пояснил я.

— А что ремонтировать хочет брат? — уточнил мастер.

Я не успел ответить, потому что со стороны входа послышался скрип открываемой двери и звон колокольчика.

— Марк Леонидович, здравствуйте, — мастер мигом переключил внимание на мужчину, зашедшего в мастерскую. Да и голос у него поменялся.

Я тоже оглянулся и увидел стоящего в дверях мужичка, одетого в по официально серые брюки и белую, чуть с желта, рубашку. На его руках красовались «Командирские» часы, но была еще одна, более значительная деталь. Ее я тоже сразу подметил — из нагрудного кармана его рубашки как бы невзначай выглядывала красная корочка удостоверения.

— Мальчик, ступай, потом придешь и поговорим, — совсем «отменять» свой вежливый тон мастер не стал, но произнёс с намеком, мол, не до тебя, пшёл.

Марк искоса на меня взглянул, но взглядом не зацепился, пошел к мастеру. Я остался не при делах, со свертком под мышкой. Нехорошо получалось, блин. План с ремонтом у Славика начисто провалился. Надо срочно выдумывать план «Б». Я думал, что знаю здесь всё наперёд, и это моё, как говорится, конкурентное преимущество, а вот поди ж ты. На будущее будет уроком. Я зашагал к выходу и думал уже спускаться к Роме, чтобы сообщить, что нам придется поискать другую мастерскую. Например, в Северном жилом массиве, там был дом быта «Орбита», и можно съездить туда…

— Ну что, Ефим, «Соньку» Иван Иваныча починил? — Марк не стал