– Когда я приезжал к ба и деду в Калининград, в выходные мы всегда выбирались сюда. Я уже и забыл…

– Забыл?

– Ага. Иногда открывал купальный сезон прямо в майские.

– Вода же ледяная…

Фенрир качнул головой, щекоча подбородком макушку рыжей:

– Я ни разу не заболел. Как будто… Не знаю… Как будто это моё место силы. Даже не в Самаре, а именно здесь.

Они снова замолчали. Мимо проносились любители пляжных пробежек, брели незнакомцы с собаками на длинных поводках. По деревянному настилу, отделявшему песок от высокой прибрежной травы, прогуливались молодые мамы с колясками. Солнце ласкало уже почти летними лучами и еле слышно обещало какую-то совсем близкую радость…

Андрей сунул руку в задний карман джинсов и нащупал широкое золотое колечко, которое ему отдала бабушка, когда он приехал за ней в Калининград, чтобы сопровождать до Москвы. Фенрир завис на несколько секунд и поморщился от воспоминаний.

– Всё хорошо? – Злата, в последнее время особенно остро ощущавшая любые перемены в его настроении, переступила с ноги на ногу.

– Где-то через полгода после смерти деда отец решил, что бабушку нужно перевезти с этого отшиба к нам поближе, и поручил мне этим заняться. Она, конечно, восприняла новость без энтузиазма, но подчинилась.

– Никто не хочет уезжать из привычного мира в незнакомое место…

– Согласен. Я торопился. Очень не хотел тратить на эту суету весь свой отпуск, чтобы успеть ещё на неделю слетать куда-нибудь и как следует оттянуться. Нанял бригаду, которая за два дня под оханье ба шустро распределила вещи на «жизненно ей необходимые» и «пригодные для раздачи нуждающимся». Что-то из мебели она наотрез отказалась оставить, набрала несколько коробок крайне памятных вещей.

– Представляю, – хихикнула Злата в вырез его толстовки.

– Пришлось заказывать целый контейнер. А ещё нужно было решить вопрос с самой квартирой…

– Вы не оставили её для себя?

– А зачем? – Андрей пожал плечами и проследил за стремительным полётом двух больших чаек. – Дорога она была населявшими её людьми, а пустая… Отец решил, что в ней нет особого смысла. И я с ним согласен.

– А я бы оставила…

– Позиция спорная, да. В общем, квартиру я скинул достаточно быстро, оформили всё за пару дней, и пришло время улетать.

Фенрир замолчал и напряжённо сглотнул, снова вглядевшись в горизонт и маячивший там тёмно-серый военный корабль.

– И бабушка резко передумала? – Злата вернула его из задумчивости.

– Нет. Я был уверен, что она захочет съездить на кладбище, попрощаться с дедом, но она попросила привезти её сюда. Часа два она сидела тут и молча рассматривала море.

– А ты смотрел на часы и раздражался?

– Да.

– Гадёныш.

– Мягко сказано, – Андрей вздохнул, достал из кармана куртки пачку сигарет и закурил. – Хотя казалось бы. Мы летели частным рейсом, не были слишком критично привязаны ко времени и могли переиграть расписание. Но у меня прям свербило… В какой-то момент я не выдержал и сказал, что нам пора. Она так грустно улыбнулась мне. Потом повернулась к морю и прошептала: «прощай, Лёшенька».

Злата подняла взгляд на Фенрира, нервно теревшего глаза.

– Ты плачешь?

– Нет, дым попал.

Понимающе улыбнувшись, рыжая ещё крепче обняла его.

– Для неё муж был морем, а не мертвецом в могиле. Поэтому и прощалась она с ним здесь, а не просто пялилась на дурацкие волны, как я думал. И в ту секунду, ты не представляешь, каким мудаком я себя почувствовал. Хотелось сквозь землю провалиться… Начал извиняться, предложил остаться тут ещё на денёк, если ей нужно больше времени.

– Кажется, с тех пор ты не сильно изменился… – Злата хихикнула ему в шею.

– Знаю…

– И что ответила ба?

– Что… что всё в порядке, и нам действительно пора ехать, – Андрей в последний момент удержался и не стал рассказывать, что бабушка сначала рассмеялась, а потом поцеловала его в нос и, сняв с пальца обручальное кольцо, отдала ему со словами «подари его той самой».

– А как она оказалась в Сочи? Вроде не ближнее Подмосковье.

– Столичный климат не подошёл, – Фенрир закурил вторую сигарету. – Часто жаловалась на давление и плохое самочувствие. Поэтому пришлось вернуть её к морю, правда теперь уже к Чёрному. Отец летает к ней раз в пару месяцев.

– К дочери – в Париж, к матери – в Сочи? Он всё время летает?

Андрей усмехнулся забавному замечанию Златы:

– А чем ему ещё заниматься?

– А ты?

– Что – я?

– Часто навещаешь бабулю?

– Нет… – Фенрир поморщился от досады. – В последний раз был прошлым летом.

– Позорник.

– Да как-то… с осени не задалось. Но мы можем слетать к ней, если нам в майские не придётся трудиться.

Злата удивлённо уставилась на него:

– Вдвоём?

– А что? Ба весёлая и современная. Косо на нас точно смотреть не будет.

– Ну… Не знаю.

Выдохнув дым последней затяжки, Андрей с любопытством прищурился, разглядывая светлые веснушки на переносице Златы:

– А ты ведь обещала рассказать мне… Про свою семью. Помнишь?

Рыжая напряжённо дёрнула плечом и спрятала лицо, снова уткнувшись носом в толстовку Андрея. Новый порыв ветра заставил их обоих поёжиться и крепче обняться, но прогнать с берега так и не смог.

– Да нечего особо рассказывать. Нет у меня семьи.

– Не сливайся, – упрямо усмехнулся Фенрир.

– Мать скинула меня отцу через пару месяцев после рождения и свалила в закат. Тот пристроил меня своей тётке, бездетной вдове. Сам наведывался урывками между… между заданиями и вылетами… И я ждала этих дней сильнее, чем нового года. А потом его уб… он погиб. Мне было восемь. Так и жили дальше вдвоём с тёткой. Год назад я её похоронила после онкологии. Вот и вся история, – Злата шмыгнула носом и отвернулась в другую сторону.

– Чёрт… Я думал, у меня жопа с семьёй…

– Поверь, у тебя всё шикарно. Не