— Все? — спросил Барон, когда мы окончательно обговорили и цену за подконтрольных криминальному лидеру сирот, ну и когда и где я их подберу. — Ты говорил о четвертом. Что еще?

— Говорил. И нынче вижу, что можно будет и такой вопрос обсудить, — я вновь отпил вина, так как после долгих торгов сушило во рту. — Мне нужны трактиры. Чем больше, тем лучше. На следующий год их должно быть с десяток.

Барон недоуменно смотрел на меня. Понимаю. Сказано слишком абстрактно. Так что я решил прояснить то, что мне требуется.

Школа поваров уже почти работает. Точнее помещение есть, в наличие два наставника, куратор школы — шеф-повар Куракина француз Колиньи, чье имя и носит школа. Но… Набрать толковых крепостных, которых можно обучить не такому уж и легкому поварскому искусству, сложно их немного. Но есть иные, поиском которых занимается для меня Пылаев.

У людей разные истории, но нередко, даже не самых глупых и неумелых, судьба выбрасывает на обочину жизни. И мы, я, дам им шанс. Я открою сеть таверн, в которых будут подавать новые блюда, приготовленные по тем рецептам, которые для этого времени будут не новаторскими. А еще там может играть музыка, выступать те же цыгане, которые пока мало распространены. Все это будет революционным. Тьфу меня за такое слово!

Но, как это ни странно, считается, что рынок общепита не самый перспективный. В Петербурге вполне себе не мало трактиров, разнящихся лишь в одном — степени чистоты. И ни от кого, а я интересовался вопросом, не слышал, чтобы трактиры продавались. Так что нужно сделать так, чтобы их хозяева решили расстаться со своим бизнесом. И очень хотелось бы, чтобы не за дорого.

Создавать такие неприятности трактирам, я хотел предложить бандитам. Где надавить на самих владельцев, где создать им сложности в виде финансовых потерь, к примеру, подпалив сарай, или убив всех домашних животных и птиц в хозяйстве при трактире.

А после появляюсь я и предлагаю купить трактир. Вуаля. Грязно? Да, безусловно. Эта схема, которую использовали почти что каждый второй из бизнесменов будущего, не чиста. Но период первоначального накопления капитала редко бывает чистым.

— Что я буду иметь с этого? — спросил Барон.

— Долю в деле. Десятую. Этого будет много, поверьте, очень много. В месяц до тысячи рублей, когда все заработает, — сказал я.

— Знаете, сударь, в детстве, моя няня часто рассказывала мне разные истории про цмоков, ужа-короля, домовиков. Я весьма охотно засыпал под такие небылицы. И что-то мне захотелось поспать и сейчас, — сказал Барон, чуть приоткрывая завесу своего происхождения.

Няня? Тут понятно. Няни могут быть только у богатого человека. Все же он скорее дворянин. А еще «цмоки». Я знаю, что в Белой Руси так называли драконов. Получается он с тех краев. Впрочем, пока не особо важно, откуда и кто он, главное, чтобы работа спорилась.

— Что ж. Такую работу могут выполнить и другие люди, — сказал я, вставая. — Про недорослей, не забудьте!

— Ну и зачем же так быстро уходить. Может я всего-то хотел двадцать долей, — усмехнулся Барон.

Вновь торг, но я уступил только два процента. Торговался отчаянно я специально, чтобы бандит не заподозрил чего лишнего. Не могу же я оставлять в живых после этого человека! Так что сделает он свое дело и все, на дно речки отправится.

— Сегодня, учитель, мы с тобой договорились, — от показной вежливости и интеллигентности Барона не осталось и следа. — Впредь, если решишь на моей территории промышлять, то не сочти за труд и окажи уважение, согласуй это со мной. А сейчас ты можешь ужинать и пользовать подавальщиц, они здесь чудо какие искусницы, пробовал не раз. За деньги не беспокойся! Все оплачено.

На этих словах бандит вышел, а следом пошел и я. Пользовать много раз использованных подавальщиц не было никакого желания, а вот собраться и подготовить дополнительные телеги для подростков, которые со мной отправятся в имение, было необходимо.

В итоге я заплатил, точнее заплачу завтра, по пять рублей за каждого. Это чуть выше рыночной цены покупки крепостного такого же возраста. Так что можно сказать, что я переплачиваю. Очень надеюсь, что эти инвестиции, пусть через десять лет, но со сторицей ко мне вернутся.

* * *

Гатчина

22 августа 1795 года

Павел Петрович сегодня проводил учения своего славного гатчинского полка. Как и ранее, полковник Аракчеев оказался на высоте и показал идеально выполненный парад. Полк выглядел единым организмом, разворачивался моментально сразу после приказа, ходил полным строем на позиции условного врага, и делали это гатчинцы не хуже, чем когда-то легендарные гренадеры Фридриха Великого. По крайней мере, именно об этом заявил Павел Петрович по окончанию учений.

— А ты, Алексей Андреевич, — восклицал наследник, обращаясь к Аракчееву. — Смог большее. Фридриха останавливала русская артиллерия. Нынче же я вижу, что команды русских орудий, выученные лучше, чем когда-либо. Благодарю тебя. Сегодня солдатам отдых позволяю. Можешь расставить меньше караулов. Все молодцы. Пусть накормят мясом и дадут водки, — Павел резко развернулся и, возможно, подражая своему предку Петру Великому, зашагал, совершая большие шаги.

И, ведь никто не скажет наследнику, что подобная походка выглядит слишком комично и нелепо. На крыльце Гатчинского дворца наследника, словно вернувшегося с необычайно сложного, но победоносного похода, встречала его супруга Мария Федоровна, урожденная принцесса София Мария Доротея Августа Луиза Вюртенбергская.

Эту великаншу выбрали в