их стражникам. Тех второй раз просить не пришлось.

— В следующей жизни ты точно будешь Светлой Небожительницей, Мейли! — решительно заявил старший, вгрызаясь в лепешку.

— Да, хоть кто-то ценит наш каждодневный труд ради безопасности страны! — поддержал его младший.

Служанка чуть улыбнулась, чего-то напряженно ожидая.

Стражник Чжан, однако, не терял надежды завести беседу:

— А что у тебя, кстати, за платок скрывает твою прелестную шейку? Кто подарил? Вещица-то дорогая. Неужто чиновник какой?

Девушка пошевелила плечами под шелковым платком и лукаво спросила:

— А вдруг и вовсе принц?

Ответом ей был взрыв хохота. Разумеется, все восприняли её слова как особенно удачную шутку. Такой, как она, никакой принц никогда бы не заинтересовался. Намедни почти вся челядь, кто не был занят, искала повода посмотреть на любимую наложницу наследного принца. Вот она и вправду была настоящей красоткой, — такой, кто никогда бы не обратил свое внимание на обыкновенных стражников.

И все-таки, человек, её вниманием располагавший в полной мере, был сейчас там, в застенках, в заботливых руках Болтуна, что вызывало у обоих стражников тайное злорадство.

Как будто его преступление заключалось именно в этом.

— Вот говорю вам, — сказал вдруг Чжан, — Не одержимость это. Наверняка принц на трон захотел, не терпелось ему. Вот Его Величество и осерчал...

— Балда! — ругнулся старший, — Нельзя такие вещи обсуждать.

Он поклонился в сторону, выражая почтение отсутствующему здесь королю.

— Да вы обсуждайте, — попросила Мейли, — Тут же все свои. Никто не сдаст.

Ответом ей был подозрительный взгляд. Кажется, не были они уверены, что вечная болтушка-хохотушка будет держать в секрете услышанные крамольные слова.

— Ладно, можете не обсуждать, — вздохнула служанка, — Чжан, а хочешь, я тебе совет дам?

— Совет? — удивился Чжан, — Какой?

На его памяти служанка Мейли никогда не давала кому-либо советов. И теперь он гадал, следует ли это понимать как то, что она уделяет ему особые знаки внимания, или напротив, как то, что она даже не видит в нем мужчину и относится как к ребенку?

— Если ты хочешь произвести впечатление на девушку, не говори о ней никаких «хоть», «даже» и прочего пренебрежения. Пусть она не предел твоих мечтаний, не несравненная Фен Сюин, но она все равно хочет чувствовать себя особенной. Дай ей почувствовать себя такой, и она будет твоей навеки.

Молодой стражник задумался над советом, а вот его старший коллега вдруг подозрительно сузил глаза и крепче сжал копье. Он наконец почувствовал, что что-то не так.

— Что все это значит? К чему этот разговор? Зачем ты завела его?

— Хён? — неуверенно подал голос Чжан, удивленный такой реакцией. Однако привыкший доверять чутью опытного напарника, напрягся и поудобнее перехватил копье.

Мейли же лишь пожала плечами. В её улыбке не осталось ничего от скромности простой служанки.

— Да, собственно... К слову пришлось. Мне просто нужно было немного потянуть время.

— Потянуть время для чего? — не понял Хён.

И тут же душераздирающе зевнул.

— Сонное зелье действует спустя одну минуту и двадцать семь секунд после приема.

Если кто-то из стражников и хотел ей что-то ответить, или задержать её, или поднять тревогу, то у него не было для этого никакой возможности. На глазах окосев, Чжан и Хён плавно опустились на пол и захрапели.

Считанные секунды ушли на то, чтобы отыскать на поясе Хёна ключи от караульных помещений.

— А мои слова все-таки запомни. Хотя бы ради Мейли.

Палач, прозванный, как оказалось, Болтуном, даже не обернулся на открывшуюся дверь: будучи глухонемым, он не отвлекался от своей работы. Лишь когда нежная девичья ладонь с неожиданной силой ухватила его за волосы, он заподозрил неладное.

Но уже в следующее мгновение лезвие ножа, скользнувшее по горлу, навсегда лишило его возможности что-то подозревать.

И лишь оттолкнув прочь убитого палача, девушка наконец взглянула на истерзанное, изуродованное тело принца. К её глазам подступали слезы. Это было странно. Бывало, что она плакала от боли. От унижения. Еще чаще она плакала намеренно, чтобы разжалобить кого-то, чтобы им было проще манипулировать и управлять.

Но сейчас против её воли слезы катились из её глаз, хотя ни боли, ни унижения она не чувствовала. По крайней мере, своих.

Только боль другого человека.

Принц Лиминь, или как там его звали на самом деле, распахнул глаза, — красные уже не только от фамильной магии клана Шэнь, но и от лопнувших капилляров. Секунды он бессмысленным взором смотрел на незнакомое лицо дворцовой служанки. А потом потрескавшиеся губы шевельнулись, вымолвив всего одно слово.

— Сю... ин?

Теперь наследнице Фен хотелось плакать и смеяться одновременно.

— Как ты узнал, что это я? — не удержалась от вопроса она.

Лиминь прикрыл глаза, и лицо его исказилось в болезненной улыбке:

— Все-то... тебе... расскажи.

Он попытался рассмеяться и тут же весь скривился от боли. Сложно, очень сложно смеяться, когда у тебя вся грудь в ожогах и рваных ранах.

— Тише, — сказала Сюин, коснувшись его рукой, — Я здесь. Я с тобой. Мы выберемся отсюда.

Дыхание Жизни никогда не было её сильной стороной, и полноценно исцелить его раны здесь, на месте, она не стала бы и пытаться. Все, что она могла, это поддержать его тело, придать ему сил, чтобы хоть с её помощью, но он мог переставлять искалеченные ноги.

Лиминь был упрям; едва отвязанный от стула, он попытался идти самостоятельно, но почти сразу завалился и повис на плече девушки. Благо, будучи заклинательницей, она Сюин была достаточно сильна, чтобы выдерживать его вес.

— Держись за меня, — попросила она, — И молчи.

К счастью, в столь поздний час в коридоре не было случайных прохожих. Не доходя немного до следующего поста стражи, девушка свернула в укромный уголок, где оставила вещи.

— Возьми это, — протянув Лиминю Коготь Тигра, наследница Фен сомкнула его пальцы на рукояти, — Реликвия признала тебя своим хозяином. Она придаст тебе сил. Хоть немного.

Совершенно не стесняясь мужчины, Сюин начала переодеваться. В скором времени, впрочем, зрелище стало куда менее привлекательным: прежде чем надевать форменный пурпурный халат дворцового евнуха, она сменила и личину.

Две минуты спустя к посту стражи подошел высокий и крупный евнух с вытянутым лицом, широким подбородком, редкими зубами и пустым взглядом бледно-голубых глаз.

— Стой! — крикнул один из стражников, — Куда идешь? И почему...

Он замялся, пытаясь описать «груз» так,