ХХ века) была в культурной и политической орбите Китая. Религии, культура, институты власти и многое другое, что составляет понятие цивилизации, просто копировались из Китая. Корейцы любят гордиться своим «самым научным в мире алфавитом», но в рекламных проспектах не пишут, что языком корейских интеллектуалов и знати был именно древнекитайский язык. Изобретенная же в XV веке корейская письменность была предназначена для бедноты, которая не могла позволить себе «достойное образование», подразумевающее в Корее знание древнекитайского языка. Вплоть до 1990-х гг. газеты в РК выходили с большим количеством иероглифов, а сама южнокорейская лексика на 60–80 % состоит из китайских корней. В общем, цивилизационное влияние Китая на Корею невозможно переоценить, причем Корея была хотя и на положении особенного, но именно вассала Поднебесной.

Если же брать «человеческое измерение», то и тут роль представителей Китая огромна. Как мы уже говорили, почти половина всех проживающих в Южной Корее иностранцев – это граждане КНР. Самая большая диаспора этнических корейцев за пределами Южной Кореи (исключая, конечно, КНДР) проживает в Китае – более двух миллионов человек. Самые мощные и крупные иностранные кварталы в Корее – китайские.

Вместе с тем даже в лучшие времена, еще до событий последних лет, когда Корея оказалась зажата в схватке между США и КНР и вынуждена выбирать, даже тогда отношение корейцев к китайцам было непростым. На обывательском уровне китайцы воспринимались корейцами как шумные, плохо воспитанные люди. Также стоит понимать, что в отношениях КНР и Кореи существует ряд спорных вопросов, где обе стороны занимают твердые позиции и на которые народы обеих стран реагируют очень остро. Есть разногласия по поводу исторической принадлежности ряда древних государственных образований, которые находились на территориях современного Китая и Корейского полуострова. Обе стороны считают те древние царства-государства «своими». Тот факт, что эти государства исчезли с политической и исторической арены более полутора тысяч лет назад, не особо смягчает негодование, которое проявляется при «необоснованных претензиях».

Не менее бурно и эмоционально в Корее воспринимают какие-то заявления представителей КНР по поводу «китайского происхождения» тех или иных блюд кухни, одежды, которые в Корее считают «исконно своими». Для русского человека наверняка было бы забавно представить ситуацию, если бы, допустим, премьер-министры РФ и Польши «сошлись бы в битве», споря, чьими являются соленые огурцы или квашеная капуста, но Восточная Азия – дело иное. Спор по поводу острой капусты кимчхи (а ее многие считают символом Кореи), даже, если точнее, не спор, а намеки Китая на «китайский след» в этом блюде, очень нервно воспринимаются корейцами и становились поводом для заявлений на уровне министров.

Автору эти строк довелось год проработать в Китае, причем параллельно регулярно ездить в Корею, что позволяло постоянно видеть со стороны, как эти две нации относятся друг к другу. Как Корея, так и Китай считают друг друга важными партнерами, взаимно признают большие достижения друг друга, но при этом опять же с обеих сторон присутствовует какой-то неуловимый оттенок осознания собственного превосходства, доходящего в крайнем случае и до откровенного высокомерия. Причины для этого разные: китайцы полагают, что они на «более высокой ступени» по отношению к Корее из-за размеров, политического, экономического влияния. Постоянно вспоминают ту роль, которую Китай как один из очагов человеческой цивилизации сыграл для развития Кореи. В общем, разговор представителя великой державы с жителями в какой-то степени неравной страны.

Со своей стороны, корейцы считают, что они «выше» китайцев из-за уровня своего экономического развития. Признавая роль культуры Поднебесной и цивилизации Китая в целом, корейцы при этом обычно тут же говорят, что сейчас-то те же самые китайцы сходят с ума от нашего (то есть корейского) K-POPа, от корейских сериалов и фильмов, корейских товаров.

В Корее есть интересное сленговое выражение, которое в переводе означает «ошибка материка». Так называют те товары или продукцию, которую китайцам удалось сделать на высоком уровне. Как бы, «гляди ты – у китайцев получилось что-то толковое смастерить, не иначе как случайно или по ошибке!» Это хорошо характеризует некоторое пренебрежение, которое сквозит в Корее на бытовом уровне по отношению к китайским товарам.

В итоге получается, что китайское высокомерие представителя «великой державы с древней историей» сталкивается с корейским осознанием собственного превосходства как гражданина «развитой, передовой страны». На это обычно еще накладывается заметно усилившийся в обеих странах национализм, возросшее чувство собственного достоинства.

Все это было более-менее регулируемо и обычно обе стороны стремились эти трения сглаживать, пока в 2016–2017 гг. в ответ на ракетные запуски КНДР Южная Корея не разместила на своей территории американские комплексы противоракетной обороны THAAD. По мнению Пекина, системы представляют угрозу для Китая. Китайцы и корейцы долго спорили по этому поводу, но не смогли убедить друг друга. В итоге эта до сих пор одна-единственная батарея THAAD стала символом начала новой, уже в некоторой степени враждебной эпохи в отношениях между двумя народами. В ответ на размещение батареи Китай запретил массовые поездки своих туристов в Южную Корею, ввел некоторые экономические санкции. Хотя по меркам южнокорейской экономики реальные потери Сеула от этих мер были очень незначительными, но их широко освещали в южнокорейской печати и освещают до сих пор. Как иногда говорят в СМИ, «началась эпоха THAAD». В итоге Южная Корея и Китай постарались несколько сбить накал противостояния, но след остался – и очень заметный. Китайцы с удивлением для себя обнаружили, что Корея в открытом споре и при явном противодействии Пекина может пойти наперекор требованиям Китая, а корейцы были шокированы тем, что КНР может применить против них меры открытого давления.

Если некоторое время назад корону «главного врага корейского народа» носила Япония, то события последних лет привели к тому, что южные корейцы хуже всех среди соседей (США, Китай, Япония, РФ, Северная Корея) относятся именно к Китаю и китайцам. Помимо только что описанных причин сюда добавляется и тот объективный факт, что Китай существенно развился технологически и экономически, превратившись в грозного конкурента для корейской продукции, несмотря на определенный корейский снобизм по поводу «ошибок материка». Приход в мае 2022 г. в Южной Корее консервативного президента Юн Сок Ёля, который помимо проамериканской ориентации пытается также улучшить связи с Японией, сыграл здесь важную роль. Поэтому главный недруг южнокорейцев, судя по опросу, проведенному в сентябре 2022 г. Институтом мира и объединения Сеульского университета, да и по общему отношению, – это китайцы. Несмотря на глубочайшую историю двусторонних связей, лишь 3,9 % южнокорейцев (то есть 4 из 100 человек) заявили, что Китай – самая близкая для Южной Кореи страна. Вперед пропустили не только США и КНДР, у