Оно было в порядке. И Белле на нем было очень хорошо.

03.05

Я катила на велосипеде по пустынной Москве безо всякой цели, куда глаза глядят. Три часа ночи, город спит. Окна домов почти все темные, фонари не горят – ночью экономят электричество. Ни зги не видно впереди, но это даже классно – вот еду черт знает куда, не разбирая пути. Когда я в последний раз сбивалась с заданного маршрута? Да никогда! Я крутила педали, наслаждаясь укрывающей темнотой, одиночеством, холодным апрельским воздухом, легкостью, с которой велосипед катился вперед. Все в моей жизни пошло наперекосяк, но до чего же здорово быть свободной! Как будто я хозяйка этого ночного города и объезжаю свои владения. Почему мне раньше не приходило в голову покататься по ночной Москве? Никто ведь не запрещал. Если бы еще так не болела голова и не ломило тело! Но это пройдет, пройдет, нужно просто поесть и выспаться. Но домой мне не хотелось. Что меня там ждет? Ника, утренние бодрые новости, очередной мужчина месяца (что у нас там дальше – май?), ванильный протеиновый коктейль? Как я могла так жить? Одно и то же, одно и то же… И ведь считала себя счастливым человеком. А на самом деле вот оно, счастье, только педали крути. Со свистом, с ветерком, без цели и маршрута.

Мое любимое Бульварное кольцо. Мы по нему часто гуляли с бабушкой, когда я была маленькой. Но ночью все знакомые места – пугающие, новые, таинственные. А вот и памятник великой сказочнице Арине Родионовне. Раньше на этом месте торчал ужасно помпезный Пушкин: он стоял надутый и переполненный сознанием собственной значительности, глупо засунув руку куда-то за пазуху, как будто она у него в гипсе. Хорошо, что его снесли и поставили новый, теплый и человечный. В детстве я была уверена, что на коленях у Арины Родионовны – кудрявая губастая девочка. И очень удивилась, узнав, что это, оказывается, мальчик, – не так много мужских памятников сохранилось в Москве. Кто бы мог подумать, что этот похожий на девочку мальчик вырастет и так здорово напишет про мужское разрушительное самоупоение и женское внутреннее достоинство. Так что пусть себе мирно сидит на коленях у Арины Родионовны. Простим ему даже гадский донжуанский список.

Тверской бульвар. Еще один уцелевший мужской памятник – академику Тимирязеву. Почему его оставили – не помню. Наверное, просто потому, что Тимирязев – из тех немногих мужчин, которые за всю свою жизнь не сделали ничего, за что теперь было бы стыдно. Когда шел дождь, казалось, что Тимирязев писает: что-то там скульптор не рассчитал и вода очень странно стекала с руки прямо на член, а потом с члена. Трогательно.

Доехала до следующего Пушкина. Стоит как миленький. Похоже, это единственный мужчина, которому простили все.

Мне этот памятник с женой нравится. Натали Пушкина на нем – не спутница, а муза, ведущая поэта. Сколько глупостей и гадостей про нее писали в прошлом, про эту бедную Натали. Не могли смириться с тем, что красивая. Красивые женщины тогда всех бесили. Будто ошибка природы или вызов. Как сейчас всех бесят красивые мужчины. Красота – это тяжелая ноша, как сказала мне психолог из школы Томми. Вокруг красоты все удваивается – и любовь, и ненависть. Томми резал лицо, прыгал из окна, только бы не быть красавцем. И все равно оказался Мужчиной Апреля.

Томми, мой Томми, я соскучилась, так хочу прижаться к тебе, вдохнуть твой запах, запустить руку в твои спутанные кудри, притянуть к себе. Когда я тебя увижу? Завтра? Попробовала на ходу достать телефон. Руль крутанулся в сторону, я с трудом удержала велосипед, чуть не упала. Остановилась, вздохнула, открыла сообщения. Ничего от Томми. Ни слова. Не удержалась, написала: «Увидимся завтра». Подумала, не добавить ли сердечко, но не стала. Завтра – это уже сегодня.

Проехала вдоль бассейна «Москва», вырулила на Кремлевскую набережную, потом свернула на Красную площадь – никогда не видела ее совсем пустой. В густой тьме вырисовывался смехотворно-конфетный Музей религии с его леденцовыми куполами, бывший храм Василия Блаженного. Над ним простиралось просторное черное небо.

Елки рядом с Мавзолеем были красные. Что? Я придержала велосипед. Поставила подошвы на брусчатку. Присмотрелась, желая убедиться, что это не ночной свет играет со мной шутку. Нет. Точно красные.

Ну дает эта Ким! Только что вся Москва валила в Мавзолей посмотреть на старинную мумию Ленина – лысого вождя советской эпохи. Изначально мумия и лежала в Мавзолее, потом ее передали Музею истории. А в Мавзолее некоторое время находился магазин «Луи Виттон», тут торговали сумками и чемоданами. После Большого Поворота в Мавзолее открыли интерактивную детскую площадку. Но ради Ким, нашей авангардной художницы-лауреатки, деток на месяц выперли. Ким вытребовала мумию Ленина и уложила ее в винтажный же чемодан Луи Виттона. Ника, конечно, потащила меня посмотреть. Ей понравилось, как желтизна мумии гармонирует с коричневым цветом старинного чемодана в желтых вензелях. Толковала мне про «два мира», которые Ким таким образом соединила. Мне все это показалось довольно противным. Мертвец есть мертвец, и таскать его туда-сюда попросту нечестно. Он ведь не может возразить. Или я просто не разбираюсь в современном искусстве?

Теперь вот, значит, у Ким рядом с Мавзолеем – красные елки. Наверняка тоже что-то символизируют. Ну о’кей.

Я покрутила педали дальше. Свежий ночной воздух приятно холодил голову. Она больше не болела.

Зато от велика гудели ноги.

Мне все-таки надо отдохнуть, а потом все обдумать. Но где? Куда мне идти? К бабушке? Там сиделка Валентина. К Лене? Кто знает, где Лена после облавы и вообще – кто такая Лена? Я ведь, оказывается, совсем ее не знаю. К Вере и Маше? Но сколько можно вешаться на них со своими проблемами? К тому же у них, кажется, хватает сейчас своих. К Томми? У меня сердце защемило. В кармане завибрировал телефон Паука. Не переставая крутить педали, я вытащила его. Увидела верхнее сообщение: «Охуела, сука». Видимо, он имел в виду меня, кого ж еще. Не составило труда догадаться. Всего новых сообщений было восемнадцать. Ну-ну. Может, было ошибкой убегать с телефоном. Как быстро хакер меня вычислит по мобильному сигналу? Сунула Паучий телефон в карман. Вынула свой. От Томми по-прежнему не было ничего. Я постаралась от этого отмахнуться. Ну какого ответа я от него жду в три часа ночи!

Тут меня осенило. Открыла эротикон, ввела запрос – ох, время, конечно, позднее. Приложение мне напомнило: тариф – ночной. Ничего не поделаешь! Нажала. Примерно через четверть часа я уже звонила в хорошо знакомую мне дверь.

Дверь была знакомая, остальное – нет…

– Круто! – прокричала я Саше через стекло дезинфектора. – И всего за пятнадцать минут! – Я искренне оценила его усилия. – Просто вау.

Мужчины любят комплименты. Саша выглядел, как надо. Успел причесаться. На лице – легкий макияж. На гладком обнаженном теле – леопардовые трусы.

– Туфли на нем от Джимми Чу, больше на нем ничего не хочу! – отбарабанила я старую детскую считалку вместо приветствия и захохотала.

Саша чуть приподнял брови и вежливо улыбнулся: мало ли бывает сумасшедших, а клиент всегда прав. Улыбка Саши даже не выглядела наигранной – крепкий профи, а то! А может, просто славный парень.