Когда все рискнувшие высунуться собрались на площади, инквизитор немного помедлил, и отдал дроидам приказ залить Манежную парализующим излучением. Допустить шествие по улицам Москвы голых и полуголых извращенцев он не мог, достаточно того, что пришлось просить жильцов окружающих домов на несколько дней съехать, предоставив им бесплатные путевки на лучшие курорты Пандоры и Владии.

Все окружающие Манежную площадь телепорты, а их к этому моменту успели наставить больше двух десятков, засветились, и оттуда валом повалили оперативники Конторы, начав тут же собирать и уносить парализованных извращенцев, испуганно вращающих глазами. До тех, похоже, наконец дошло, что они нарвались, причем конкретно. Их ждал суд искинов и пожизненная ссылка. Раз не способны принять забвение, то пусть мучаются на Сауле. Главное, чтобы они не оставляли никакого информационного следа в общественном бессознательном. И так слишком много вреда причинили.

— Процесс над извращенцами сделать публичным, транслировать его по телевидению, — велел Таорай, когда площадь опустела. — Это напугает более осторожных, не решившихся сегодня высунуться.

— Но они тогда затаятся, — возразил полковник Доринин, сейчас выглядящий тридцатилетним. — Так ли это хорошо? Нам ведь желательно выдавить из общества всю эту шушеру.

— Но и слишком большую жестокость проявлять тоже не следует, это заставит отвернуться от нас потенциальных имперцев, — вздохнул инквизитор. — Нам, опять повторяю, важно, чтобы шушера не оставляла информационного следа, не имела возможности нигде и никак высказать свое мнение. Так было сделано в главной реальности, и это сработало. Да, для создания солидарного общества понадобится двести-триста лет, но иначе никак.

— Не знаю, — покачал головой бывший энкаведешник. — Я бы лучше всех этих скотов разом накрыл, чтобы просто исчезли и на пачкали своим существованием мир.

— Так вместе с водой можно выплеснуть и ребенка, — грустно улыбнулся Таорай. — К сожалению, иногда вместе с этими маются дурью и настоящие творцы, а вот их терять не хотелось бы. О, вот, кстати, живой пример. Ребята, проверяющие связи извращенцев, только что отчет прислали. Один из недохудожников, создававший инсталляции из старых шин и высохшего собачьего дерьма, приятельствовал с коллегой из соседней студии, иногда выпивали вместе. Вот ребята и решили зайти к нему, проверить, чем занят.

— И? — заинтересовался Иван Николаевич.

— Сами смотрите.

С этими словами инквизитор переслал ему только что полученную запись.

— Ну что, идем? — спросил оперативник Георгий Доридзе, когда дроид закончил вскрытие двери студии.

— Идем, — кивнул его коллега, Сергей Наумов.

Оперативники вошли в студию только что арестованного «художника» Самуила Соломатина, выставлявшегося под псевдонимом Сэмюэль Вестник. Увиденное в «студии» поразило обоих до онемения — свалка, ничем иным назвать увиденное было нельзя. Кучи мусора по углам, объедки и грязная посуда на столах. Посреди комнаты стоял большой ящик с сушеным собачьим дерьмом, из которого «художник» лепил свои инсталляции. Вонь стояла неимоверная, от нее даже глаза слезились. Выпустив с полдесятка мини-дроидов, оперативники поручили им обыскать свинарник, а сами поспешили покинуть студию, находиться в ней было выше их сил.

— Ну что, пойдем к соседу? — поинтересовался Сергей. — Он с этим вонбчкой приятельствовал, участвовал в вечеринках этой компании, выпивал с ними. Наверное, такой же.

— Пошли, — скривился Георгий, едва сдерживающий тошноту.

Они подошли к двери соседней студии и обнаружили, что та распахнута настежь. Вот и хорошо, вскрывать не придется, а ордер на обыск имелся. Войдя, оперативники удивились — бедненько, но чистенько, даже пыли нигде нет. Удивительно! На стенах висели картины, у большого панорамного окна стояло несколько мольбертов, возле одного из которых творил встречанный человек в одних тренировочный штанах с растянутыми коленями. Он не сразу заметил гостей, но радостно улыбнулся им. Глаза художника горели огнем творчества, он явно пребывал не здесь, а где-то там, вдали.

— Вы ко мне, господа? — хрипловатым голосом спросил хозяин студии. — Вы покупатели? Простите, не могу уделить вам много времени, хочу сегодня закончить картину.

— Товарищи, — поправил его Георгий, подсознательно ощутивший, что этому человеку мешать не следует. — Не беспокойтесь, мы только посмотрим картины. Вы не против?

— Конечно, смотрите! — снова открыто улыбнулся художник, повернулся к мольберту, окунул кисть в краску и продолжил наносить мелкие, почти незаметные мазки на холст.

— Ты чего? — удивленно спросил Сергей.

— Того! — ответил Георгий. — Смотри, и сам все поймешь!

Они подошли к одной из картин и буквально задохнулись от восторга. Крылатые юноша и девушка стояли на краю огромного листа, готовясь взлететь, он выглядели настолько устремленными вверх, что, казалось, еще мгновение, и они окажутся в воздухе. Пейзаж напоминал пандорский, по крайней мере буйство жизни и красок. Впечатление картина производила шоковое, нарисованные юноша и девушка казались живыми.

На второй было изображение молодой женщины, стоящей на скале. Она сжимала в одной руке портрет мужчины в военной форме, а в другой простой оловянный крестик, прижимая его к губам. По ее щекам стекали две одинокие слезинки. Видно было, что она прощается с любимым, и, похоже, готовится присоединиться к нему, бросившись со скалы. Хотелось удержать бедняжку, сказать, что погибший не обрадовался бы ее смерти. Но… она была нарисованной, только так нарисованной, что любого видевшего ее продирало.

Третья изображала парня-геолога с киркой в левой руке, он явно нашел что-то ценное, поскольку звал кого-то, размахивая правой. Казалось бы, ничего особенного, вот только пейзаж неуловимыми деталями давал понять, что это не Земля, а какая-то неизвестная планета. На Земле не бывает летающих одуванчиков, водящих хороводы, а листья не складываются сами собой в почти невидимый, призрачный портрет девушки на фоне светло-бежевых туч.

Оперативники переглянулись, глаза обоих были круглыми. Почему этот невероятный художник еще не выставляется в крупнейших галереях мира⁈ Да директора этих галерей должны к нему в очереди стоять! Хотя да, им же сейчас нужно не искусство, а инсталляции из собачьего дерьма и использованных прокладок. Неудивительно, что при либералах гений остался невостребованным. А это даже не талант, а именно гений! Но почему никто из имперских инспекторов по культуре не обратил на него внимания? Видимо, парень не высовывался, привыкнув, что никому не нужен.

— Я закончил! — буквально сияя обернулся к гостям художник, его глаза горели лихорадочным огнем. — Позвольте представить вам новую картину — «Утро Пандоры»! Я видел по телевизору пейзажи этой чудесной планеты и не мог ее не нарисовать!

Оперативники подошли к мольберту. Да, это действительно Пандора, оба не раз там бывали, спутать невозможно. Но помимо хорошо знакомых светящихся феечек, бесчисленных трепещущих разноцветными лепестками огромных цветов и гигантских деревьев на картине была большеглазая девушка, ее хотелось защитить, взять под крыло, закрыть собой от любой беды, настолько она была хрупкой и беззащитной. Но при этом одним своим видом звала куда-то вдаль и ввысь.

— Великолепно! — не сдержался Сергей. — Потрясающе! Разве что вот тут у вас небольшая неточность, лиана кайатар выглядит немного иначе, но это неважно, все равно прекрасно!

— Вы бывали на Пандоре? — оживился художник. — Вот бы побывать там…

— Вам это устроить? — деловито спросил Георгий. — Можно хоть сегодня. Кстати, надо бы и о выставках ваших договориться.

— Выставках, моих? — растерялся хозяин студии. — Разве моя «устаревшая мазанина» кому-то нужна? Мне сосед говорил, что такое давно не в тренде…

— Нужна, очень нужна! — заверил Сергей и вызвал главу Департамента Культуры, Ирину Васильевну Ермолину, добавив к вызову символ Конторы и знак особой срочности.

В студии с легким треском развернулся голографический экран, с которого на них взглянула строгого вида молодая женщина с толстой каштановой косой и карими глазами. На самом деле она недавно отпраздновала трехсотпятидесятилетие.

— Добрый день! — кивнула глава департамента. — И что от меня так срочно понадобилось птенцам Таорая?

— Посмотрите на эти картины, Ирина Васильевна, — повел рукой вокруг Георгий. — Как случилось, что такой художник остался вне вашего внимания?

— Минуту, — нахмурилась глава департамента и всмотрелась в картины, после чего негромко выругалась и потерла виски. — Вы правы, это недопустимый прокол. Сегодня же займусь организацией выставок! Уважаемый художник, вы не могли бы назвать свое имя?

— Глеб, — явно смутился тот. — Иванов. А вы, простите, кто?

— Глава имперского Департамента Культуры, — представилась женщина. — Ваши картины просто восхитительны! Предлагаем вам тур выставок на всех наших планетах.