[РГАКФД]

Однако Ромм был непреклонен: нет, это очень талантливый артист. Просто сейчас он сильно переволновался. Давайте наберемся терпения.

В конце концов эпизод благополучно сняли. Чувствовалось, насколько благодарен Ромму за поддержку молодой артист. Через какое-то время его имя хорошо знала вся страна. Это был Иннокентий Смоктуновский.

Похожая ситуация возникла на съемках одного из предыдущих фильмов Ромма, «Адмирал Ушаков», проходивших в Крыму. Там ждали артиста из Москвы, однако по каким-то причинам он не прилетел, и пришлось в пожарном порядке искать замену. Ассистент режиссера быстро съездила в Симферополь и вернулась с артистом местного драмтеатра.

Работа с дебютантом И. М. Смоктуновским доставила режиссеру немало хлопот

1963

[РИА Новости]

Хороший артист, только раньше никогда не снимался в кино. Он был растерян, смущен. Сценарий, естественно, в глаза не видел. Толком ему ничего не объяснили. Хотя в принципе в том эпизоде ничего сложного. Симферополец играл прибывшего к Ушакову от царя Павла курьера. Следовало подняться на палубу, вежливо поклониться адмиралу, произнести приветственные слова и вручить царский пакет.

Артист переоделся, его загримировали. Сделали репетицию, которую он провел без особых нареканий. Двигался хорошо, только текст помнил нетвердо.

Начали снимать. Сначала, как водится, к артисту подбежала девушка и щелкнула у него перед носом хлопушкой. От неожиданности артист остолбенел. Пришлось переснимать. Вот он поднялся на палубу и тут забыл приветственные слова. В следующий раз слова вспомнил, но перепутал их. В массовке уже раздалось ехидное хихиканье, от чего артист еще больше смутился и явно занервничал.

Помощник режиссера Чухрай предложил Ромму радикальный выход из положения — заменить актера. Услышав это, Михаил Ильич недовольно нахмурился: мол, так с артистом обращаться нельзя.

Тем не менее Ромм лихорадочно искал выход из положения и наконец сделал «ход конем». Он передал через Чухрая, чтобы никто из участников группы не удивлялся, если он сейчас начнет их ругать, и через несколько минут разразился нещадной бранью. Режиссер костерил всех с таким пылом, что, несмотря на предупреждение, многие приняли его слова за чистую монету.

Цепь ругательств Михаила Ильича была выстроена таким заковыристым образом, что симферопольский артист мог подумать, будто в неудачных прежних дублях виноваты все, кроме него. Если же он еще раз плохо сыграет, то подведет всю группу. Поэтому он собрался, мобилизовал силенки и исполнил эпизод так, что постановщик остался очень доволен.

…Фильм «Убийство на улице Данте» пользовался успехом. После премьеры, состоявшейся 2 июня, до конца года его посмотрели 27,4 млн зрителей. В общем списке он занял 15 место. (Для сравнения: первое место с большим отрывом от группы «преследователей» заняла «Карнавальная ночь» — 45,6 млн. На втором месте индийский гость — «Господин 420» — 34,3 млн. Далее результаты достаточно плотные.)

Безусловно, участие в такой картине принесло каждому исполнителю ощутимую долю популярности, что могло положительно отразиться на дальнейшей творческой судьбе. Так оно и вышло. Михаил Казаков стал одним из ведущих киноактеров своего поколения. Другие дебютанты тоже пошли в гору: Валентин Гафт и тот же Иннокентий Смоктуновский.

Единственной, кто упустил свою жар-птицу из рук, оказалась Евгения Козырева. Хотя ее игру высоко оценили не только зрители, но и профессионалы: на традиционной конференции киностудии «Мосфильм» по итогам 1956 года ее признали лучшей исполнительницей женской роли. Талантливую актрису, над трагической судьбой героини которой проливали слезы все женщины нашей страны, способную делать зрительские сборы, почему-то редко приглашали сниматься в кино. Видимо, это элементарная случайность, а самой напрашиваться — характер не позволял. В Московском театре имени Маяковского у нее были две нашумевшие роли: Медея и Катерина в «Грозе». Обе Козырева сыграла при Охлопкове, который в ней души не чаял. С ним же Евгения Николаевна готовила новую, потенциально звездную роль — Бланш Дюбуа в «Трамвае „Желание“». Театральные гурманы, потирая руки, уже предвкушали событие. Однако между актрисой и пришедшим после смерти Охлопкова главным режиссером А. А. Гончаровым возник нешуточный, разумеется, творческий конфликт, в результате чего Евгения Николаевна покинула театр, ограничившись многолетней преподавательской работой в ГИТИСе, где стала профессором, деканом актерского факультета.

Ромм тоже добавил на свой творческий лицевой счет очередную порцию популярности, хотя сам был «Убийством» несколько разочарован. Во-первых, он резонно считал, что за десять лет сценарий заметно устарел. Хотя все внешние признаки проката картины говорили об обратном. Зрители валом валили, от критиков сплошь хвалебные отзывы. Однако Михаилу Ильичу казалось, что сейчас требуется более современная манера постановки. Фильм дал ему импульс для размышлений о том, какова должна быть современная методика в кино. Как синтезировать все лучшее из отечественного и зарубежного опыта.

Во-вторых, Михаила Ильича почему-то страшно разочаровала Козырева. Возможно, из-за того, что он изначально был «запрограммирован» на Кузьмину и вынужденный отход от самим же созданного идеала приносил ему вполне понятный дискомфорт. От этого ощущения он долго не мог избавиться. Спустя шесть лет после выхода фильма на экран писал Мачерету про актрису: «…это не больше, чем среднепрофессиональная работа с режиссерского голоса, при почти полном отсутствии сильной индивидуальности». Противопоставлял ей Штрауха, игравшего маленькую роль бывшего мужа героини: «…блестящая по выразительности и необыкновенно своеобразная работа»[57].

Пожалуй, точнее всего отнести «Убийство на улице Данте» к жанру политического детектива. Некоторые критики определяли фильм как историко-сатирический. Вряд ли подобная дефиниция пришлась по душе Ромму. Если с сатирической еще можно смириться, иронии в фильме хоть отбавляй, то историческая составляющая авторами не подразумевалась. Они сочиняли сценарий по горячим следам, хотели сделать фильм современный, на злобу дня, да и прошедшие десять лет не такая уж далекая история. Он даже сейчас не устарел, хотя прошло 60 лет. Само явление, увы, еще не изжито. Как писал Бертольт Брехт о живучести фашизма: «Еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада».

Однажды, задолго до начала съемок фильма, Михаил Ильич дал почитать сценарий студентам, первокурсникам режиссерского факультета ВГИКа, где преподавал. Потом на занятиях он попросил их сформулировать идею произведения.

Были разные варианты ответов, точнее, не было двух одинаковых. Одни считали главным, что здесь показано, как политическая борьба затягивает представителей разных слоев общества, делая непримиримыми врагами даже близких родственников. Для других на первом месте прозвучала тема зарождения фашизма. Кто-то счел важным доказательство того, что с прекращением боев война не окончена, просто враги мирной жизни приспособились к изменившимся условиям, приобрели, подобно хамелеонам, другую окраску.

Больше всего Ромму понравился ответ студента, определившего идею сценария словами: все хорошее, заключенное в человеке, приводит его в демократический лагерь, а все отрицательное — толкает