Шрифт:
Закладка:
— За две недели до убийства. Вы предполагаете, что…
Ржанков не успел услышать, что думает по этому поводу лейтенант Адель Пирош. В архив без стука вошел Конрад Лейла. Без стука и без обычных своих шуточек.
— Геннадий, звонили парни из твоего отдела. Тебя хочет срочно увидеть генерал-полковник Фокин. Насколько я понял, вечером брифинг в министерстве обороны, командующий там выступает, что-то хочет уточнить относительно аэродрома.
— Спасибо, — Ржанков поднялся из-за стола. — И вам, Адель, тоже. Огромное спасибо за то, что вернулись к делу Прокопова. Возможно, мы вычислим убийцу.
— Размечтался, — хмуро сказал Лейла. — Чуть не полвека спустя. Тут и со свеженькими не разобраться. Только что сбита грузовым автомобилем одна девушка.
— Кто? — насторожился Ржанков.
— Продавщица из магазина канцелярских товаров, какая-то цыганка, — ответил Лейла.
— Я знаю этот магазин, — сказала Адель Пирош. — Там есть ксерокс. За умеренную плату можно отпечатать что угодно в несметном количестве экземпляров.
— По-моему, это и есть третья доминанта, — сказал Ржанков, — которой вам, Адель, не хватало вчера, чтобы выстроить график. Но закономерность прослеживается — мотоциклисты… Конрад, подвези меня до КПП полка. Командующий зря не вызывает.
Полицейская «Лада» летела по улицам городка, сиреной расчищая путь. Площади, улицы, перекрестки.
Пять или десять минут, и город остался за спиной, и патрульная машина мчится по шоссе. Вот и поворот к аэродрому, где был убит капитан Прокопов.
Лейла повернулся к Ржанкову:
— Паршиво на сердце. Все думаю — кто следующий? Кого еще прикончат в этом тихом городке?
17. Часы спешат в никуда
В кафе за вазочкой мороженого Барбара чуть пришла в себя. Кафе «Огонек» было то самое, где Зита собиралась выпить свою полуденную чашечку кофе и куда так и не дошла. Из окна, затененного полосатыми занавесками, Сильвестр видел переход, на котором девушку сбила «татра». Сейчас у тротуара стояла красная пожарная машина, парень в брезентовой робе и резиновых сапогах сматывал шланг.
Пожарные приезжают на место дорожно-транспортного происшествия последними, чтобы смыть кровь с мостовой.
Сильвестр заказал еще порцию мороженого и два кофе.
— Вам была знакома девушка, которой не повезло? — спросил он официантку, кивнув за окно.
— Бедняжка Зита. Да. Она всегда прибегала к нам около двенадцати. Каждый день.
— Кто знал об этом?
— Да все. Все знали. А вы, господин, тоже из полиции?
Фельд многозначительно промолчал.
— Ваши люди уже расспрашивали меня, я им все сказала.
— Зита не была чем-либо обеспокоена в последнее время?
— Нет, она всегда была веселая. Только вчера гадала мне на кольце.
— Спасибо.
— Не за что. Господин заказал кофе. Вам со сливками, с водой, ликером, вареньем?
— Просто кофе, — сказал Сильвестр. Когда это произошло с Зитой, он автоматически зафиксировал время: двенадцать без трех минут. Гибель цыганки загнала Барбару в глубочайший шок. Теперь она слышать не могла о том, чтобы идти в полицию и давать какие-либо показания. К себе домой возвращаться тоже не хотела, а еще ни на шаг не отпускала от себя Сильвестра. И сейчас вцепилась в его руку, когда Фельд поднялся из-за стола.
— Ты куда?
— В туалет. Отпусти мою руку, На нас смотрят. — Барбара нехотя подчинилась. В кафе было чисто, прохладно, играла легкая музыка. Но перед ее глазами стоял, видимо, темный подвал пыток.
Фельд прошел за стойку кафе, как старый знакомый, поманил официантку:
— Мне нужно позвонить в полицию.
Дежурил кто-то из молодых. Тем лучше, не узнает по голосу. Сильвестр назвал номер «татры», сбившей Зиту:
— АРГ-103. И передай полковнику Конраду Лейле, что это не дорожно-транспортное происшествие.
— Кто говорит?
— Лейла знает, — сказал Фельд и повесил трубку.
Барбара вертелась точно на иголках и даже не тронула вторую порцию мороженого. Сильвестр понял, что не сможет бросить ее.
— Заплати, у меня кончились деньги. — Барбара расстегнула сумочку.
— Большое спасибо, — сказала официантка. — До свидания, приходите еще.
— Обязательно, — сказал Сильвестр.
Двери кафе захлопнулись. Официантка посмотрела вслед паре: крепкий лысый мужчина в линялых джинсах и нарядно одетая молодая женщина. Может быть, в полиции так и надо? Они сели в польский «Фиат-126», такой же красный, как пожарная машина, смывавшая кровь на тротуаре.
Кстати, пожарные воды не пожалели — казенная, им за нее не платить. Асфальт был полит на славу, но и солнце жарило всерьез. Вода быстро испарялась, и лишь влажное пятно оставалось на мостовой, напоминая о цыганке Зите. Скоро высохло и оно.
Колокольчик не звякнул — пропел серебряным голоском короткую музыкальную фразу. На языке колоколов она, должно быть, означала: «Добро пожаловать!» Сильвестр Фельд не был уверен, что такими же словами его встретит и хозяин лавчонки древностей, расположенной вдали от проторенных туристами маршрутов, почти на окраине города.
Еще вчера Сильвестр и подумать не мог, что переступит порог антикварного магазинчика Артура Миллера. Зато наверняка не могли предположить этого и те, кто искал сейчас Фельда, да, пожалуй, и Барбару. Полиция и преступники.
Глаза привыкли к голубому, от газовых занавесок, полусумраку. Прилавка в магазине не было, витрины тянулись вдоль стен, отчего Сильвестру показалось, что он в музее. Из угла грозно посматривал рыцарь в полном облачении, в отсутствие хозяина призванный беречь сокровища лавки древностей. Все было почти так же, как в ту ночь, когда Сильвестр Фельд ворвался в эту тихую гавань с пистолетом в руке, имея в кильватере Конрада Лейлу, вооруженного дробовиком.
Маятник напольных часов, выполненных в форме готического собора, качался с астматическим хрипом. Прошло более тридцати лет? Да полноте, не может быть!
Вот сейчас скрипнет наверху дверь, и по ступенькам лестницы с резными балясинами легкой мальчишеской походкой сойдет Артур Миллер.
Сильвестр обернулся к Барбаре:
— Ты какого года рождения?
Женщина ответила. Да, он правильно угадал, Барби появилась на свет как раз в том распроклятом году национальной междоусобицы.
— Женщин не спрашивают о возрасте, Сильвестр, — донеслось сверху. — Это нетактично.
По лестнице спустился Артур Миллер. Среди пыльной рухляди он совсем свихнулся, ибо был в белой рубахе с широкими рукавами и в кружевах, в черных облегающих штанах и башмаках с пряжками.
— Я всегда был грубияном, и теперь поздно переделывать характер, — сказал Сильвестр. — Знаю, тебе не по нутру мои поступки.
— Откуда ты можешь это знать, Сильвестр? Ведь мы ни разу не говорили по душам.
— Откуда, откуда, — буркнул Сильвестр. — Это ясно и так. Раз ты был на стороне мятежников…
— Национальных героев, ты хочешь сказать, — усмехнулся Миллер. — Кстати, и этот факт доказан не был.
— А шмайссер, который был найден под твоим крыльцом?
— Доказательством не является. Иначе ведь я могу подумать, что говорю с человеком, убившим моего соседа Петера Дембински. У него в груди