Шрифт:
Закладка:
— Кажется, мне следует потерять сознание, — тоненьким голосом сказала Гермиона, — вот только мои суперспособности мне не дают. И, кстати, откуда они у меня?
— Если тебя это устроит, в среду мистер Бестер начнёт учить тебя окклюменции. Он может заниматься с тобой ежедневно. А пока, думаю, будет лучше, чтобы истинный источник твоих способностей не всплыл наружу из-за того, что какой-нибудь легилимент посмотрит тебе в глаза. В смысле, очевидно же, что этому есть обычное волшебное объяснение, ничего сверх-сверхъестественного, но люди слишком склонны поклоняться своему невежеству, и, к тому же, я думаю, Девочка-Которая-Ожила будет более эффективна, если сохранит ореол загадочности. Обещаю, как только ты сможешь сдерживать мистера Бестера и сопротивляться веритасеруму, я расскажу тебе всю историю, включая секреты, которые тебе придётся хранить в тайне абсолютно от всех.
— Звучит мило, — сказала Гермиона Грейнджер. — Жду с нетерпением.
— Правда, прежде чем я смогу тебе рассказать самые опасные части этой истории, тебе придётся дать Нерушимый обет, что ты не сделаешь ничего, что может разрушить мир. То есть, я в буквальном смысле не способен тебе рассказать это без клятвы, потому что я сам дал Нерушимый обет. Тебя это устроит?
— Конечно, — кивнула Гермиона. — Почему бы это меня не устроило? Я всё равно не хочу разрушать мир.
— Может тебе снова надо присесть? — обеспокоенно спросил Гарри, потому что Гермиона начала слегка покачиваться, словно в ритме произносимых слов.
Гермиона Грейнджер сделала несколько глубоких вдохов.
— Нет, всё совершенно прекрасно, — ответила она. — Я должна знать о чём-нибудь ещё?
— На этом всё. Я закончил, по крайней мере, на сегодня, — Гарри немного помолчал. — Я осознаю, что ты хочешь добиваться всего сама, а не приходить на готовое. Просто… от тебя будет зависеть больше, чем от обычных героев, и самое разумное для меня — обеспечить тебя всеми преимуществами, какие я только могу тебе дать…
— Я прекрасно это понимаю, — сказала Гермиона. — Раньше я этого не понимала, но теперь, когда мне довелось проиграть бой и умереть, всё изменилось.
Ветерок пробежался по её каштановым волосам и мантии. Сейчас на фоне предрассветного неба она выглядела ещё более мирно, и с этим безмятежным видом она подняла руку и медленно сжала её в кулак.
— Если уж я собираюсь этим заняться, то сделаю правильно всё. Нам надо измерить, насколько сильно я могу бить и как высоко прыгать, и придумать безопасный способ проверить, могут ли мои ногти убивать летифолдов, как это делает настоящий рог единорога, и мне стоит потренироваться использовать мою скорость, чтобы уворачиваться от опасных заклинаний, и… наверное, ты сможешь организовать, чтобы кто-нибудь научил меня аврорским штукам, вроде тех, которыми владеет Сьюзен Боунс, — Гермиона снова улыбалась. Её глаза светились странным светом, который всерьёз озадачил бы Дамблдора, но Гарри понял его смысл сразу, правда, ему стало жутковато. — О! И я хочу носить с собой магловское оружие, наверное, лучше скрытно, чтобы никто про него не знал. Когда я сражалась с троллем, я подумала о зажигательных гранатах, но, даже после того, как мне стало наплевать на правила, я поняла, что не смогу их быстро трансфигурировать.
— У меня есть предчувствие, — сказал Гарри, тщательно стараясь подражать шотландскому акценту профессора МакГонагалл, — что мне следует что-нибудь предпринять по этому поводу.
— О, уже слишком, слишком, СЛИШКОМ поздно, мистер Поттер. Скажем, ты мог бы достать мне базуку? В смысле, гранатомёт, а не жевательную резинку. Уверена, никто не ожидает от девочки, что у неё окажется базука, особенно, если эта девочка излучает ауру чистоты и невинности.
— Слушай, — спокойно сказал Гарри, — вот теперь ты начинаешь меня пугать.
Гермиона ответила не сразу — она пыталась балансировать на кончиках пальцев левой ноги, вытягивая руку в одну сторону, а правую ногу — в другую, как балерина.
— Правда? Я просто не понимаю, что я могу сделать такого, чего не может министерский Ударный отряд. Для скорости у них есть мётлы, а их заклинания гораздо сильнее любых моих способностей.
Она изящно опустила ногу обратно.
— В смысле, сейчас, когда я могу попробовать пару трюков, не беспокоясь, что меня кто-нибудь увидит, я начинаю думать, что мне действительно очень-очень-очень нравится иметь суперспособности. Но я по-прежнему не вижу, как я могу победить в битве, в которой не смог бы победить профессор Флитвик. Разве что застану Тёмного Волшебника врасплох.
Ты можешь рисковать там, где другие не смогут, и повторять попытки, уже учитывая, что именно тебя убило в прошлый раз. Ты можешь экспериментировать с новыми заклинаниями активнее, чем кто бы то ни было, ведь настоящая смерть тебе не грозит.
Но Гарри пока не мог сказать этого вслух, поэтому он ответил:
— Думаю, неплохо думать и о будущем, а не только о том, что ты можешь сделать прямо сейчас.
Гермиона высоко подпрыгнула, трижды хлопнула пятками в воздухе и изящно приземлилась на носки.
— Но ты же говорил, что кое-что я могу сделать уже сейчас. Или ты просто меня проверял?
— Это — особый случай, — ответил Гарри, чувствуя, как утренний воздух холодит его кожу. Гарри всё больше и больше не хотелось говорить супер-Гермионе, что во время Испытания ей придётся столкнуться с самым худшим кошмаром и вся её новоприобретённая физическая сила окажется бесполезной.
Гермиона кивнула, затем бросила взгляд на восток. Она подошла к самому краю крыши и села, свесив ноги. Гарри подошёл к ней и сел рядом, скрестив ноги по-турецки. Правда, он устроился чуть подальше от края.
Где-то далеко, над холмами к востоку от Хогвартса появилась ярко-красная полоска.
Начавшийся восход немного успокоил Гарри. Раз на небе до сих пор есть Солнце, значит, он его ещё не уничтожил, и поэтому в какой-то мере всё пока нормально.
— Кстати, о будущем, Гарри, — заговорила Гермиона. Её
