— Ой, Стася, и не говори, я така затуркана, така затуркана! Просто жуть какой зубрила! — шутливый тон, который я запланировал поддерживать поначалу, должен был придать мне храбрости для признания.

— Странно, в научном обществе тебя с начала занятий видно не было! Забил на науку, Гаврик? Или тихаришься от остальных?

НОСИМУ — научное общество студентов и молодых учёных имело в институте собственные, можно сказать, отдельные апартаменты, где после занятий собирались ответственные и заинтересованные в продвижении медицинской науки молодые люди, в большинстве своём жаждущие продолжения карьеры в аспирантуре или ординатуре.

Стася с первого курса стала завзятой активисткой стоматологического факультета в этой славной студенческой организации, я же в силу своего перфекционизма и идиотской мечты о красном дипломе (одно из самых глубоких заблуждений молодости) также приложил руку к целому ряду научных статей по изучаемым на лечебном факультете дисциплинам, казавшихся мне в те светлые годы достаточно достойными потраченного на них времени.

Кстати, вопрос, что только что задала Стася, напомнил мне ещё об одной стороне моей студенческой жизни, которую я совершенно упустил из виду, переместившись в тело местного аватара. Понятное дело, колхоз — дело добровольное. Но всё-таки! Глядишь — и кое с какими предметами по экстернату было бы попроще разобраться, зайди я с этой стороны.

— Ты права, Стасенька. Даже дважды: и забил, и тихарюсь. Есть дело поважнее.

— Надо же? Даже важнее меня? — в голосе девушки проскользнули нотки уже отнюдь не притворной обиды.

Я немного задержался с ответом. Но успел найти нужные слова до начинающего разгораться конфликта.

— Нет, конечно, не важнее тебя, ни в коем случае! Важнее в мировом масштабе! — я как можно лучезарнее улыбнулся, — ты же — объект вне категорий.

Но Стасю, как я отмечал выше, на мякине было не провести.

— Ты странный, Гаврик, — вздохнула она, — раньше ты никогда не врал мне через слово, — девушка не спрашивала, а лишь грустно утверждала.

— Погоди, Стась, зачем спешишь с выводами? — я крепко сжал ладонь девушки, едва сдерживаясь, чтобы не обнять её и не зацеловать её прямо здесь, посреди почти безлюдного тротуара. Будет тебе правда. Клянусь! Вся до последней буквы. Я же обещал тебе сюрприз? И он обязательно будет. И даже не один. Вот только кушать очень хочется. Сейчас дойдём до кафе, сделаем заказ, выпьем по бокалу вина — и разговор легче пойдёт. Ты ведь не против такого сценария?

— Ох, Луговой, чувствую какой-то подвох в твоих словах, — она пристально взглянула мне в глаза, специально поближе наклонившись к лицу, — и изменился ты…одеваешься как…как…

— Как кто, Стась? — не удержался я от вопроса.

— Как деляга и фарцовщик.

— Ну, это ты хватила, подруга. Качественные слаксы, фирменные кроссовки, водолазка и кожаный пиджак куплены на кровно заработанные. Вот этими вот руками. Грузчиком на железке. А тот, о ком ты подумала, вёз бы тебя сейчас в ресторан «Кавказ» или «Вдали от жён» на вишнёвой девятке, посверкивая золотыми гайками на пальцах и такой же цепурой на шее. И пиджак был бы у него непременно малиновый.

— Почему малиновый? И при чём здесь золотая цепочка и перстни? — растерялась Стася резко остановившись.

— Ах, да…пардон, это я с временным периодом поторопился, — пробормотал я.

Я мысленно дал себе по лбу: десинхроноз, однако, мода на яркие пиджаки и золотую бижутерию у бандосов придёт лишь с весной следующего года.

— Но согласись, до мажора мне всё же как до Китая в коленно-локтевом положении?

— Фу…ну и шуточки у тебя. Стоит признать, по существу вопроса ты прав. Ведь и правда шлёпаем в кафешку пешком. Раз такой богатый, мог бы и на такси довезти! — лукаво прищурилась Стася.

— Есть вариант получше, — устал я от пикировок. Чтобы закруглить тему и поскорее добраться до «Сугроба», стремительно подхватил на руки тихо ахнувшую девушку и ускорил шаг.

— Запрещённый приём, Луговой, — оправившись от неожиданности, прошептала Стася, заливаясь краской.

Мне же было плевать. Я нёс когда-то в другой жизни любимую девушку, нёс по улицам полузабытого города моей молодости, нёс, чтобы сказать ей в конце пути, что мы расстаёмся. И почти не чувствовал тех тридцати с гаком лет, что разделяли нас сейчас через время.

Жаль, что мы договорились встретиться у троллейбусной остановки, а не у её дома. Я бы мог лишний час наслаждаться ощущениями биения сердца Стаси у своей груди и её тихого горячего дыхания на моей шее.

До самого проспекта мы почти не разговаривали. Редкие прохожие оглядывались на нашу пару, кто-то улыбался, кто-то осуждающе качал головой, стайка подростков заливисто просвистела нам вслед.

А вот и кафе. Расположил девушку за столиком, стоявшим у стены с окнами, выходившими на оживлённую часть проспекта. Для ускорения процесса я сделал заказ непосредственно у стойки буфета. Надо же, оказывается, предпочтений Стаси я не забыл. Мелочь, а почему-то прочно засела в памяти.

Фирменных блюд в «Сугробе» готовили не так много. Нежнейший люля-кебаб из баранины, овощи-гриль, салаты, бутылочка красного сухого вина… Подумал и заказал на десерт кофе и мороженое с шоколадной крошкой. Гулять так гулять!

Отсутствие ассортимента кафе двадцать первого века с лихвой компенсировалось качеством приготовленных блюд. К тому же оказалось довольно ощутимо для моего кошелька. Плевать, я здесь не для накопления капитала. Тем более что с учётом инфляции уже через месяц-два всей потраченной суммы едва ли хватит на десерт.

— Обалдеть, Луговой! Ты что, наследство получил? — воскликнула Стася, когда увидела, как на столе материализуются блюда с двух подносов, один из которых принёс я сам, а другой — официантка.

— Куда мне! Я же уже говорил: заработал.

— А на фига такой пир? Хватило бы кофе с пирожными.

— Ты что, неголодная? — обвёл я рукой стол, — что тут есть? А? Начать и кончить. Нежнейшие люля так и тают во рту… — я лукаво улыбнулся.

— Гад! — сглотнула слюну девушка.

— Не тормози, налетай, Стася! Мы молодые. Нам надо хорошо покушать. И обязательно выпить. На сухую дальнейший разговор вести будет непросто… — последнюю часть фразы я проговорил едва слышно, больше для себя, чем для собеседницы.