Шрифт:
Закладка:
От этих мыслей разболелась голова.
Я прикрыл глаза — хоть это могу сделать.
Испытал желание обратиться. Сейчас.
Избавился бы от последствий заклинания, которое бросил в меня охранявший ресторацию раб. Вернулся бы к тому павильону, попытался отыскать Двадцатую. Если бы нашёл — поговорил бы с ней.
Но я сдержался.
Не стал обращаться на глазах у стражников. Никогда не любил делать это при посторонних. Даже в поселении мы меняли облик, уединившись. Тем более, когда не спасали себе жизнь.
Вот и сейчас решил обращение отложить. Успею. Если вообще стану это делать.
«Сколько ещё продержится заклинание? — подумал я. — Долго буду лежать, словно мертвец? Неудобно. Да и… позорно. Интересно, куда меня везут? И что собираются со мной делать?»
* * *
Экипаж покачивался, убаюкивая. Но кавардак мыслей в голове не позволил мне задремать. Погрузившись в размышления, я не сразу понял, что карета остановилась.
— И что? Куда его?
— Ща поглядим.
Стражник снял с меня халат. Усадил. Повертел, словно куклу, рассматривая моё тело.
— Ни одной отметки.
— Даже шрамов нету. Так бывает?
— Какой-то… больно гладкий. Может он из этих — из борделевских?
— А с чего тогда шарился по городу?
— Что? В камеру?
— Давайте сперва к магику.
— Он сегодня не в духе. Ворчать будет.
— Пусть ворчит! Жалование в разы больше нашего получает! Пускай работает!
— Так-то оно так…
— Проверим этого! Так положено! А вдруг?
— Согласен. За магика нам светит премия! Если его продадут. Пятая часть! Мы на эти деньги в хороший бордель прогуляемся. На всю ночь! Стоят магики, сами знаете сколько!
— Ладно. Проверим, пока он спокойный.
— И пока не воняет.
— Держи дверь. А ты бери его за ноги.
Меня вытащили из салона и понесли. Я не видел, куда: любовался на карету, на небо, на птиц, на лицо державшего меня за ноги стражника. Картинки передо мной сменялись, когда как моя голова склонялась в ту или иную сторону.
Занесли в плохо освещенное помещение. Я исследовал взглядом кирпичные стены, покрытый трещинами потолок. Покачивался в такт шагов стражников.
Потом меня уложили на узкую лавку. Мои руки свесились с неё, дотянулись до пола. Чувствовал, как по ладоням бегали насекомые.
Я слушал, как невидимые мне сейчас люди спорили, ругались. Одни доказывали, что меня нужно «проверить». Тихий мужской голос недовольно бурчал, не спешил соглашаться.
Наконец, тихий голос сказал незнакомое мне слово (уверен — ругательство), велел «тащить» меня в «кабинет».
Меня снова понесли. За ноги держал всё тот же стражник. Он старался не смотреть мне в лицо. Без особой злости бормотал о том, что я слишком «разожрался».
Пару раз меня ударили о стену при поворотах. Судя по ощущениям — расцарапали бок (я так и остался без халата — только в штанах и сандалиях). Но не уронили, хотя я чувствовал, что захваты и на руках и на ногах временами ослабевали.
Когда меня внесли в маленькую, но ярко освещенную комнатушку — усадили на стул. Стражник придерживал меня за плечи, не позволяя упасть. Другой — положил мою руку на стол, где стоял знакомый мне артефакт — похожий на большую металлическую раковину. Таким в лагере огоньков мы заряжали карцы. А ещё им определяли доступный одарённому объем магической энергии.
Ко мне подошел мужчина в грязном халате и с тонкими руками (я не мог поднять голову, чтобы взглянуть на его лицо). Толстой иглой проткнул мне палец, прижал его к плоскому серебристому медальону (я уже видел такой — в городской лаборатории, из которой меня отправили в Селену).
Как я и ожидал, медальон стал темно-серым.
— Ух, — сказал обладатель тихого голоса. — В этот раз вам повезло. Он магик. Без сомнения. И что сей отрок натворил?
— Напал на кланового. Из Великого!
— Убил?
— Нет. Ранил!
— Жаль. Тогда может и не продадут. Если потерпевший не будет настаивать. А вы не получите свои монеты. Ну-ка, ну-ка…
Мою руку поместили в артефакт-ракушку. Расставили на его поверхности десять кристаллов. Длинный палец с ухоженным ногтем коснулся красной кнопки активации.
В лагере огоньков мы сами восполняли заряды в карцах для щита. Обычно я активировал артефакт, а Гор или Двадцатая делились своей энергией. Заряжали и себе, и мне (моего «нолика» не хватало, чтобы заполнить даже одно зерно).
Я ощутил знакомую «вибрацию», услышал гул. Почувствовал на руке покалывание и холод. Представил, как разочаруются стражники, узнав, что я магомелочь.
— Совсем неплохо. Уверенная четвёрка.
— Это… точно?
— Вот, смотри. Он немного не добил заряд в пятом. Еще бы чуть-чуть, и стал бы пятеркой. Но и так неплохо. Поздравляю вас, сиеры. Рабы с четвёртым базовым рангом на рынке ценятся. За такого одарённого кланы поборются на торгах. Если никто не явится хлопотать за этого магика, то премия у вас в этом месяце будет хорошая. Да и мне кое-что достанется.
— Сколько?
— Мне? Или вам?
— Нам!
— Много. Сможете хорошо погулять. Но не раскатывайте пока губу. Клановый ещё претензий не предъявил, как я понимаю. А парень явно не из городских отбросов. Значит, к нам могут явиться его покровители. И оставить вас без премии. Всё. Теперь не отвлекайте. Я его помечу.
* * *
Из комнаты с артефактом меня отнесли в большое помещение с плохим освещением и отвратительными запахами (почти как в той комнатушке, в которой бойцы нашего отряд огоньков дожидался своей очереди выйти на Арену). Уложили на холодный пол. Бросили мне на живот мягкий свёрток (должно быть, мой халат).
Слышал, как шаркали ногами уходившие стражники. Как скрипнула дверь. Как лязгнул на ней замок.
Но тишина после этого не наступила. Напротив, звуков стало больше. Судя по шорохам и голосам, в этом помещении я остался не в одиночестве.
Моя догадка подтвердилась.
Я увидел лица склонившихся надо мной людей. Незнакомые. Почувствовал смрад немытых тел.
— Что енто ему оставили?
— Видать, его шмотьё.
— Ну-ка! Не трожь!
— Та ладно тебе, Рябой!
— Видать магики его брали. Вот, даже дернуться не могёт.
— Очухается. Видал я уже такое.
— Мож, он сурьезный кто? А, Рябой? Не зря ж с магиками на него пошли?
— Не. Парень не из наших, не из тёмных.
