Вслед за этой практической демонстрацией своих прав на Джейн Дональд решил закрепить победу и теоретически. В следующее воскресенье он читал проповедь на тему «Прости нам прегрешения наши». По одну сторону от Грейс сидел Стивен, по другую – Беатрис. Дональд, возвышаясь над их скамьей, вопрошал прихожан, как они могут, если сами не прощают чужие грехи, ожидать прощения за свои ошибки – причем отнюдь не маленькие, а очень серьезные. Супружеская неверность распространилась во время войны, подобно болезнетворному микробу, а с микробами необходимо бороться, их надо уничтожать. Никто не станет убивать человека, который носит в своем теле микробы, скажем, гриппа. Нет, надо уничтожать микробы и тем самым спасти человека. Так и с грехами. Но люди не смогут прощать друг друга, сказал Дональд, если они не научатся смирению…

Все внутри Грейс переворачивалось от возмущения. Учиться смирению. Бог ты мой! Смирению! Смиренный Дональд! Эти бедняги летчики, что тоже пришли в церковь, и их подруги – они все, наверное, думают, что он имеет в виду их. Ей хотелось повернуться к этим людям и сказать: «Не волнуйтесь, он обличает не вас». Прощение… прощайте… только маленькие дети помнят обиды… покорность…

Грейс посмотрела прямо на него, но Дональд ни разу не позволил своему взгляду остановиться на ней. Покорность. А как насчет воровства? Умелого, расчетливого воровства. Не того, что происходит в охваченный любовной страстью миг, когда мужчина похищает чужую жену. Там все честно, такой поступок можно считать почти достойным по сравнению с этим ежедневным, ежечасным впитыванием в себя всей жизни, преданности, чувств ее двоих детей – теперь он собирался сделать то же самое и с третьим ребенком… Покорность!

Ей просто необходимо было увидеть тетю Аджи.

В тот же день Грейс нанесла мимолетный визит в Ньюкасл. Беспомощно раскинув руки, она спросила старую женщину:

– Что мне делать? Я не знаю, как бороться с таким… таким коварством. О, я могла бы уехать, но… но теперь Стивен.

Когда Аджи заговорила, это было утверждение – не ответ.

– Бессердечная свинья, – сказала она. – Чтоб он сгорел в адском пламени.

12

День за днем, выматывая нервы, Грейс вела с Дональдом борьбу, прилагая все усилия к тому, чтобы не лишиться и младшей дочери. Эта борьба была тем более ожесточенной, что ни Грейс, ни ее супруг ни разу не заговорили насчет своего соперничества в открытую.

И ее состояние отнюдь не улучшилось, когда она вынуждена была признать, что ей не удается забрать у Дональда Стивена – с таким же успехом она могла бы выкачать у мальчика всю кровь и ожидать, что он останется после этого в живых.

Жизнь Грейс становилась все более невыносимой; только Эндрю в состоянии принести ей облегчение – его вид, его прикосновения.

Но он был в Италии, на Сицилии, а до этого в Северной Африке. Каждую субботу утром его письма ждали Грейс у тети Аджи, но они почти всегда заканчивались одними и теми же фразами: «Теперь уже скоро, война почти окончена, дело движется к концу».

И когда война, наконец, завершилась, надежда, овладевшая Грейс, если и не помогла ей прибавить в весе, то, по крайней мере, заставила порозоветь ее щеки. «Может, завтра, – непрерывно думала она. – Может, завтра. Может, завтра.»

Но прошло еще много месяцев, и люди уже успели привыкнуть к мирной жизни, прежде чем Грейс вновь увидела Эндрю.

Однажды в пятницу, в шесть часов вечера, Пегги Матер, надевая пальто и повязывая голову шарфом, готовилась выйти в снежную пургу, что бушевала на улице. Неожиданно она услышала телефонный звонок. Кухарка уже хотела открыть заднюю дверь, когда телефон прозвонил вторично. Пегги остановилась. Викарий так шумел в детской комнате со своими сорванцами, что ничего не слышал. «А где эта?» – подумала Пегги Она вышла из кухни, пересекла холл и после третьего звонка подняла трубку.

– Алло? – услышав знакомый голос, кухарка положила трубку, подошла к лестнице и пророкотала: – Это вас, мэм!

Со времени того разговора Пегги Матер ни разу не употребила обращение «мэм», не придав ему голосом какую-то особую окраску.

Грейс, искупав детей, убиралась в ванной комнате. Она только что услышала звонок. Когда она вышла на лестницу, Пегги, уже закутав рот шарфом, пробормотала:

– Вас.

– Спасибо, Пегги, – Грейс поморщилась и посмотрела в направлении детской комнаты, откуда неслись высокие радостные крики.

Когда она взяла трубку, немедленно раздался голос Аджи:

– Ты что, спала?

– Нет, но наверху так шумели, что я не слышала звонка.

– Как ты?

– О… знаете… как обычно.

– Не хотела бы выбраться ко мне на уик-энд, поесть говядинки?

– Говядинки, тетя Аджи? Ну… – Грейс покачала головой и повторила: – Говядинки? Неплохо бы, а то мы четыре последние недели ели одну баранину. Меня уже от одного ее вида тошнит. Значит, вы можете угостить меня куском говядины?

– Да. Отличный сорт, настоящее шотландское мясо, – женщина засмеялась и добавила: – К тому же не из-под прилавка.

Грейс улыбнулась. Голос Аджи звучал так счастливо, даже взволнованно. Ей всегда удавалось во время своих поездок достать что-то особенное. У нее было столько знакомых. Но так радоваться из-за куска говядины!

– Грейс.

– Да, тетя Аджи?

– Схватись за что-нибудь, а то упадешь. У меня для тебя сюрприз. Этот кусок шотландской говядины, если можно так выразиться, ростом с человека.

Грейс отвела трубку от уха, посмотрела на нее, потом крепко прижала. Чей-то низкий, глубокий голос произнес:

– Грейс… Грейс.

Она закрыла глаза и ухватилась за край телефонного столика. Даже под страхом смерти Грейс не смогла бы выдавить из себя сейчас ни слова.

– Грейс… – голос зазвучал еще ниже, глубже. – Грейс… дорогая, ты слышишь?.. Грейс.

Ее рот был открыт, и слова готовы были политься потоком, но в это время Грейс услышала резкий голос Аджи:

– Грейс!.. Грейс, ты слышишь меня? Алло!

– Да. О, тетя Аджи!

– Там с тобой рядом кто-то есть?

Грейс покачала головой и уже собиралась сказать «нет», когда услышала, как дверь детской комнаты открылась. Потом раздались шаги Дональда.

– Да, тетя Аджи, – торопливо проговорила она.

– Значит, приедешь завтра утром?

– Да, тетя Аджи, – Дональд уже спустился в холл, и Грейс была вынуждена через силу продолжать: – У меня хватит купонов, чтобы купить Беатрис тот костюм, который мы видели. Да, завтра утром я приеду… и… мы поговорим. До свиданья, тетя Аджи, спокойной ночи.

Она положила трубку. Дональд направился в свой кабинет, а Грейс побежала наверх, к себе