Он глубоко вздохнул. Уголки его губ скривились на долю секунды, но в следующий миг на его лице было то же непроницаемое выражение.

— Жаль, что на тебя не действует мой дар. Было бы проще приказать тебе уехать и забыть обо всем.

— Но ты не можешь этого сделать…

— Безопасность важнее чувств, ты оставалась здесь так долго, насколько это было возможно. Есть риск, что твое освобождение может выплыть наружу, — после некоторой паузы ответил он. — Ты отправишься на Запад прямо сейчас, пока еще есть возможность. — слова звучали твердо как приказ. — Я связался с твоим отцом, он встретит тебя.

— Но я люблю тебя! — выпалила я. Мне уже нечего было терять.

Он смотрел на меня непроницаемым взглядом и не слышал. Не хотел слышать. Отгородился от моих эмоций, чтобы ничего не чувствовать.

Зря я сказала ему, что люблю, это было унизительно и бесполезно. Он уже все решил за меня. За нас обоих. Я и сама все понимала, но не хотела признаться себе. Жестокая реальность была против нас, но в глубине души мне до последнего хотелось верить, что Филипп что-то придумает, найдет способ для нас быть вместе. Но зря я лелеяла эту надежду. Похоже, я не нужна ему со всеми этими проблемами.

— Мне жаль, что я не могу заставить тебя забыть обо всем. Моя вина, что я не отослал тебя сразу. Ты молодая девушка, у тебя все впереди. Сейчас твои чувства кажутся сильными, но через какое-то время ты забудешь меня.

— А ты?

— Я уже не так молод и умею контролировать свои эмоции. Мне приятно будет вспоминать о том, как мы провели время.

Я была ошеломлена. Значит вот как для него все это было? Я чувствовала, что нравилась ему, но для него это не значило слишком много? Он просто приятно провел со мной время!

Его синие глаза были такими глубокими и непроницаемыми, словно океанские глубины. Он и не думал оправдываться, а лишь холодно смотрел на меня, желая убедиться, что я все поняла.

Я застыла и беспомощно уставилась на него. Боялась, что брошусь ему на шею или разрыдаюсь, но к моему удивлению, голос прозвучал спокойно:

— Наверное, ты прав, я все понимаю. Мне лучше уехать.

Казалось, после этих слов он расслабился и выглядел менее напряженно.

Я должна оставаться храброй, и не могу позволить себе эту слабость. Я и так уже достаточно навязывалась ему, не услышав взаимности в ответ. Не стоит опускаться до того, чтобы растерять последнее чувство собственного достоинства. Это все, что у меня осталось.

Горничная наскоро собрала для меня необходимые вещи в дорогу. Я затихла, не зная, что мне говорить, и что делать. Просто плыла по течению, мечтая, чтобы это поскорее закончилось.

Когда мы вышли на крыльцо, Филипп взял меня за руку и пристально посмотрел в глаза, будто собирался сказать что-то, но так и не смог подобрать слов. Я надеялась, что он поцелует меня на прощание, но он лишь крепко сжал мою руку и усадил в карету.

— Прощай, Флёр. Береги себя! — только и сказал он и захлопнул дверь.

Мое сердце сжалось от тоски. Я смотрела в окно и не могла отвести взгляда от Филиппа, стоящего на крыльце. Экипаж тронулся с места, унося меня все дальше и дальше в вечерние сумерки. Вскоре усадьба скрылась за поворотом дороги.

Глава 17

Копыта лошадей стучали по каменной брусчатке. Глаза застилали слезы. Я ехала в темноте, не глядя в окно. Не знаю, сколько прошло времени, когда экипаж остановился.

Может Филипп передумал и догнал меня?

Дверь открылась.

— Филипп?!

— Это всего лишь я. — Томас забрался внутрь и сел напротив с интересом рассматривая меня.

Я нахмурилась. Что здесь делает Томас? В последний раз мы виделись в зале суда… Тогда я считала, что он подставил меня, поэтому очень плохо думала о нем. Но позже выяснилось, что он помогал Форсбергу вытащить меня из исправительного центра. Как к нему относится теперь, я не знала.

— Амулет и правда хорош. Тебя не узнать, а сияние выглядит как у самого обычного человека.

— Что вы здесь делаете? — осторожно спросила я.

— Господин Форсберг поручил мне проводить тебя до трапа корабля.

— Отправил вас проследить, что временное неудобство отправилось за океан?

— Не говорите так! Вы ничего не знаете.

Я задумалась, похоже, Филипп что-то от меня скрывает, а Томасу это известно.

— Филипп упоминал, что у него проблемы на работе. Это как-то связано со мной? — спросила я, глядя Томасу прямо в глаза.

— Это не вашего ума дело. Просто убирайтесь отсюда подальше. Вот и все.

— Расскажите мне, Томас, прошу вас! — произнося эту фразу я каким-то неведомым образом надеялась, что он не сможет мне отказать.

Что-то в моем вопросе заставило его смягчится, потому что, немного помолчав, Томас все же ответил:

— Младшего брата Форсберга арестовали.

— Теперь он не сможет вывести его из системы, так как использовал все подготовленное для этого на меня! — ахнула я.

— Там все не так просто…

— Что же происходит?

— У Филиппа Форсберга много недоброжелателей, но главные его враги — это лорд Ёнссон со своей супругой. Они давно копают под господина Форсберга. Спят и видят сны о том, как уничтожить главу Магистрата и смешать его имя с грязью. Но, так как тот достаточно безупречен, до настоящего времени им сложно было это сделать. Но Ёнссоны не сдавались и раскопали одну слабость, которая есть у Филиппа Форсберга — его младший брат резервуар, которого родители скрывали. Как только резервуар сбежал из имения Форсбергов, его поймали и сдали в распределительный центр. Ёнссоны, конечно же, поспешили выкупить его. Леди Ёнссон — ментальщица, поэтому у нее не было личного резервуара. Она травмировала этого резервуара намерено, чтобы его отправили на утилизацию. Тут-то Форсберг бы и вывел его из системы. Это бы, разумеется, раскрыли, Форсберга бы сняли с должности. А Ёнссоны только того и добиваются…

— Филипп рассказывал, что пытался выкупить брата, но тот пропал.

— Его выкупила одна студентка академии. И тоже, видимо, по сговору с Ёнссонами вывезла на Свободные земли, чтобы там убить или отправить в лапы мятежников. Но у нее ничего не вышло, а при обратном пересечении границы их поймали.

— Что же теперь будет с братом Филиппа?

— Ему грозит обвинение во взаимодействии с мятежниками… Господин Форсберг сейчас пытается решить этот вопрос.