Я даже пыталась говорить на эту тему, видя довольно уставший взгляд своего мужчины, но в ответ услышала довольно резкое:

—Я мужик, мужикам положено работать и мало спать. И если я пока не нашел работу, на которой не буду так уставать, то это исключительно мои проблемы, не чьи бы то ни было еще. Я должен обеспечивать свою женщину, этим и занимаюсь, собственно говоря.

—Рустам, я взрослая девочка…

—Ты моя взрослая девочка и моя зона ответственности.

Дальше говорить было бесполезно, потому что взрывной характер Рустама не давал ни единого компромисса.

А еще у нас ремонт, да именно так говорит мой мужчина, но я все еще чувствую некоторую долю неловкости, произнося это даже мысленно. В квартире мамы Рустама, которая принадлежит теперь парню, полномасштабный ремонт, и я даже помогаю с цветовыми композициями, только если меня об этом просят, но так уж вышло, что вкусы у нас совпадают, и ссор по поводу стиля не бывает. У нас. Он всегда метко использует именно это местоимение, вознося меня на какой-то пик трепета.

Натянув на себя рубашку Руса, решаю прямо так пойти на кухню и разведать обстановку, но в последний момент натягиваю шерстяные носки, чтобы кое-кто не бузил. Есть у парня пунктик на голых ногах, его это просто бесит. Летом, мол, ходи сколько вздумается, а сейчас надо держать ноги в тепле. И какие бы я разумные доводы не приводила, хотя бы то, что не могу я в носках, мне жарко, ведь отопление работает как сумасшедшее и даже для такой мерзлячки, как я, шерстяные носки сейчас равносильны бане, и опять же, ковры везде, но ответ моего мужчины безапелляционный и обжалованию не подлежит.

—Носки быстренько натянула. Быстренько, чтобы я не нервничал.

Вот и приходится натягивать все самое теплое, что есть. И при этом в присутствии Рустама ходить без трусиков, потому что он нещадно рвет все, что я надеваю. А потом покупает новое. Но все же! Некоторые мне так нравились, и неважно что были и такие, что я надела всего один раз. Остались от них рожки да ножки, мягко выражаясь.

Тихо ступая на кухню, я все отчетливее слышу запах теста и мяса, а стоит мне зайти в обитель вкусняшек, так моя челюсть и падает на пол от неожиданности…То, что я вижу, вообще слабо поддается объяснению, но Рустам стоит в моем переднике и достает из духовки ароматно пахнущую пиццу, при виде который мои рецепторы вырабатывают запредельное количество слюны. Приходится даже проморгаться, чтобы удостовериться в реальности происходящего.

—Доброе утро, малыш, ты слишком громко думаешь, и достаточно громко топаешь, — Рустам поворачивается ко мне со своей фирменной улыбкой.

—Это что?

—Ты как будто ребенок подземелья. Пицца это, Вась, пицца с мясом. Ух, умывайся и приходи сюда, начнем день правильно.

—И ты…сам ее приготовил.

—А ты тут видишь кого-то еще? — Рустам подходит ко мне и жадно целует в губы, прикусывая нижнюю. — Спелое яблочко.

Я краснею еще больше, потому что мне достаточно услышать его прозвища для этого.

Аромат на кухне такой, что можно проглотить свой собственный язык.

—Не знала, что ты умеешь… — ошарашенно отвечаю, оглядывая еще раз толстый бортик пиццы и много-много начинки сверху.

—Я не то, чтобы великий кулинар, но кое-что могу. Тесто на пиццу меня вообще мама научила делать, она любила готовить, а я часто оставался с ней, вот и запомнилось как-то, — Рустам прикусывает губу, взгляд вдруг становится отсутствующим.

Мама, значит. Мне порой так горестно слышать это, что я боюсь даже лишний раз что-то сказать, ненароком упомянув его мать. За все это время я столько узнала об этой прекрасной женщине, и мне безумно жаль, что я не смогу с ней познакомиться. Столько любви и нежности потоком льется от Рустама, стоит только вспомнить маму, что я сама не замечаю, как начинаю испытывать схожие чувства к умершему человеку. Редко когда встретишь такое трепетное отношение. И тут не речь о маменькином сыне, просто Рустам ее любил, ценил и уважал, вернее, он и сейчас ее любит, ценит и уважает, просто теперь это вес под флером бесконечной грусти.

—Я…просто в шоке. Ты такой молодец, — обнимаю и целую в ушко, уже зная, то это одна из его эрогенных зон.

—Есть такое, и я весь твой умничка, — темный взгляд становится порочным, прищуренные глаза метко стреляют в меня стрелами похоти, но я прямо сейчас настроена на один разврат — пищевой.

* * *

Шаховы периодически отзваниваются, рассказывая, что ничего нового пока не узнали и пробить по своим каналам ситуацию не получается. На этот счет я спокойна. Если отчим перерыл всю квартиру и не нашел ничего из того, что ему надо, может не так все страшно? Может он понял, что я к этому не имею никакого отношения? А может он вообще нашел у других и в другом месте, а меня уведомлять не стал?

Такое затишье перед бурей должно было пугать, но вместо этого я чувствую облегчение. Да, именно оно приходит на смену постоянному волнению.

Конечно, на меня сваливается еще парочка неожиданностей, например, то что Ксюша, моя спокойная Ксюша, серьезная до мозга костей, тоже завела отношения со студентом. Но у них так вообще история тянется долго, о чем она мне и рассказывает сразу после того, как я застаю их в недвусмысленной позе.

Неподдельное счастье в глазах девушки меня удивляет, я никогда не видела ее такой…окрыленной, что ли. По моей вполне адекватной реакции и искренним поздравлениям, она тоже делает определенные выводы относительно нас с Беловым, и я молча соглашаюсь, лишь слегка кивая головой.

Это мое полноценное откровение, потому что Шаховы явно не в счет. Они-то после того случая вообще не говорили со мной насчет Рустама (и уж тем более мы не оговаривали, что он мой студент), я просто вставила всем пистонов и дело с концом. А тут даже легче стало, когда есть человек, полностью разделяющий твои чувства, потому что с ним приключалась ровно такая же история.

Ремонт в квартире Рустама довольно быстро подходит к концу, и большую часть времени я провожу у парня, а если у него совсем завал с работой, что случается довольно часто, то я, конечно, дома, потому что здесь у меня больше материалов для подготовки, а значит вероятность продуктивной работы намного выше, выше, если