— Знаю. И уважаю твоё решение. Вот только здесь не понимают, — на миг прикоснувшись к левой стороне его груди, она поспешно одёрнула руку. — А ты о дочери подумал?

— Не нужно этого, — его раздражённый ответ совпал с огненной вспышкой, в которой потонуло сразу два тренировочных манекена. — Если бы она знала всё, я думаю, она меня бы поняла.

— Но она же не знает, — укорила его травница. — И потом, когда она узнает, ты не думал, что количество обиды, которое накопилось у неё за все эти годы, будет не так просто отпустить?

— Прошу тебя, Поланея, — в его словах проступила горечь. — Не нужно мне снова рвать сердце. Собирайтесь и уходите к Храму. Не думаю, что моя дочь будет возражать.

— Я надеюсь, что ты не тешишь себя надеждой, что она здесь не появится?

Рамон лишь хмуро взглянул на Поляну, но промолчал. А чего говорить, когда и так всё давно понятно?

Лёгкая концентрация, и «фаерболы», повинуясь мысленному усилию Лиэль, насквозь прожигают дыры в тренировочных манекенах. Сама же девушка плавно переместилась к двум другим, моментально сформировав две кровавые плети.

Еле уловимый взмах, и первая кукла тут же лишается головы. Остальные девушка не спешила выводить из строя. Её задачей было теперь не уничтожение цели на скорость, а максимальная точность во владении этим страшным оружием боевых ведьм.

Щелчки начали сливаться, настолько быстро девушка орудовала кнутами, раз за разом возвращая их в исходное положение — чуть позади себя.

Ни один удар, сколько наблюдал Рамон, не прошёл мимо. Все легли туда, куда планировала Лиэль, постепенно превращая тренировочные манекены в труху, отсекая, будто остро заточенной сталью, куски дерева.

Когда от всех кукол на площадке снова остались торчащие из камня остовы, девушка развеяла кнуты, затворив раны на запястье.

Лиэль прогрессировала во владении стихиями с каждым днём. «Каменные шипы», «Кровавые плети», «Огненные шары», заклинания стихии Льда: всё это легче давалось девушке, которая, будто стараясь наверстать упущенное, тренировалась так остервенело, что отец с травницей только качали головами.

И если отец больше молчал, то Поляна выговаривала девушке постоянно, стараясь, чтобы только сформировавшийся магический источник девушки не подвергался таким перегрузкам. Но Лиэль казалось, что та просто ограничивает её в практике, вот только для чего — могла только догадываться. Тем более, она ни разу не позволила себе свалиться с магическим истощением. Ни это ли высшая форма контроля своей силой?

Девушка отлично чувствовала в себе магическое сосредоточие, которое даже после магических тренировок не проседало больше, нежели на две трети. Единственное, чего она ещё слегка опасалась — магию крови и то ощущение, что не девушка управляет своей кровью, а наоборот.

В момент активации заклинаний запретной Школы девушку накрывало настолько пьянящее чувство силы, что она была готова в одиночку сразиться со всем миром. Поляна категорически запрещала использовать магию Крови больше раза в седмицу, вот только Лиэль просто пренебрегала просьбами и увещеваниями травницы, раз за разом выпуская на волю и подчиняя своенравную мощь.

Решение отца: на время отправиться под защиту Сердца Хаоса, она восприняла неоднозначно. С одной стороны, она понимала: если сюда явятся ведьмы, нужно будет уходить так или иначе. А с другой стороны она не могла принять эту странную слепую преданность собственного отца Гильдии, хоть и помнила, что так было всегда.

Наблюдая за мрачнеющим каждый день Рамоном, Лиэль была уверена — уговоры не помогут. Поэтому, когда отец в один из вечеров сообщил, что в Цитадель Клана Стали вошла делегация от Ордена Боевых Ведьм, девушка поняла — началось.

События происходящего на границе Гарконской Пустоши доходили в Мирт с запозданием в сутки. Боевые действия были временно прекращены, и только результаты переговоров с Советом старейшин клана, могли прояснить, как дальше будут развиваться события. Подробностей девушка не знала, но со слов Рамона было уже понятно, что гномы будут вынуждены открыть проход в Гарконскую Пустошь, так как вечно отсиживаться за стенами Цитадели было невозможно.

Рано или поздно это должно было произойти.

Когда Поляна сказала, что им придётся отправиться в Сердце Хаоса, Лиэль, в некотором роде, даже испытала облегчение. Вечно сидеть на иголках — это здорово бьёт по нервам. При этом что отец, что Поляна, категорически отмалчивались, по какой причине им не стоит пока встречаться с ведьмами.

То, что у травницы в прошлом с этим Орденом возникли проблемы — было очевидно, но подробностей девушка не знала, хоть и пыталась неоднократно прояснить этот момент. Поддавшись на уговоры, Поляна дала обещание в один из вечеров, что когда передаст девушке всё, что она знает, то честно обо всём расскажет, чтобы Лиэль принимала решение самостоятельно.

Тогда Лиэль согласилась.

Именно поэтому она не собиралась себя жалеть на тренировках, отдавая все силы и беспрекословно выполняя всё то, чем нагружала её Поляна. Нередко, когда какое-то заклинание подолгу не выходило, девушка продолжала отрабатывать его раз за разом, пока не добьётся видимого результата. Она могла торчать на тренировочном полигоне сутками, кроша в щепу манекены, которые, скрепя сердце, Рамон закупил у гномов ещё до начала военных действий в достаточном количестве и забил ими все подсобные помещения Полосы.

Сам же Наставник продолжал тренировать молодняк на другой площадке, подальше от Лиэль. Одна неосторожная попытка спарринга с несколькими молодыми людьми ясно дала понять, что Лиэль уже давно стала на уровень опытного Мастера-охотника, если не выше.

Те самоуверенные парни, которые положили на неё глаз, вместо того, чтобы осваивать знания, преподносимые Рамоном, попытались отпустить несколько примитивных грубоватых шуточек в сторону тренирующейся девушки, дабы таким нехитрым способом завоевать её внимание. Только добились совсем не того эффекта, на который они рассчитывали.

Девушка потребовала спарринга в рамках полигона. Парням разрешалось пользоваться любым оружием, в то время, как девушка вышла против них с голыми руками.

На площадку ступило трое.

Ей потребовалось четыре вздоха сердца, чтобы сломать их заводиле ребра, отправив в глубокий нокаут, второму — сломать руку, которой он имел неосторожность попытаться ущипнуть её за задницу, а третьему, опешившему от столь стремительной расправы — сжечь слабеньким «фаерболом» все волосы на голове.

Если бы рядом не было Поляны, всё могло закончится очень печально и грозило бы проблемами, но — обошлось. Травница, как оказалось, видела всё, что происходило, но не сделала ни малейшей попытки вмешаться. Что больше всего потрясло девушку, что и отец не сделал ей ни одного замечания. Вместо этого он повернулся к кандидатам в Охотники и поинтересовался: будут ли ещё недовольные? И если они всё-таки найдутся, пусть сделают два шага вперёд, пока Лиэль ещё не ушла…