Айзек, не отрываясь, смотрел на гривера. Тот медленно двигался, шевеля конечностями. Айзек вспомнил жуткие рассказы старых глэйдеров о том, как гриверы, преследовавшие их в Лабиринте, вкалывали им разные варианты вируса. И вот, кошмар обернулся реальностью. Неужели это тот самый гривер? Это казалось абсолютно невозможным. Волшебная сказка, да и только! Айзек повернулся к Фрайпану:

– Сколько времени картофелина может находиться в тушеном мясе, пока не превратится в пюре?

Тот, не колеблясь, ответил:

– Самое большее – день.

Минхо

– Есть у них иммунитет или нет, непонятно, но эта Клеттер страшно похожа на наших Несущих Скорбь. Доверять этому нельзя.

Оранж сидела на капитанском мостике и листала корабельный журнал. Минхо провел над этой книжкой две ночи подряд, пытаясь хоть что-то из нее вытянуть, но как он ни старался связать незнакомые слова в какие-нибудь последовательности, ничего не выходило. И он пришел, в конце концов, к точно такому же мнению, как то, что высказала Оранж.

– Ты никогда не доверяла Несущим Скорбь? – переспросил Минхо. – Даже до нашего приключения на берге?

Он посмотрел на простирающиеся впереди воды. Как все это было давно: Несущие Скорбь отправили его прочь из города, чтобы, пройдя все испытания, он стал одним из них, стал им ровней… Но еще до того, как они сбросили его со скалы, Минхо знал, что не хочет для себя такой судьбы. И дело было не только в том, что Несущие Скорбь истязали детей, готовя их к убийству Божества, а он не хотел издеваться над детьми. Нет! Минхо не хотел убивать Божество. Он хотел присоединиться к его триединой сущности и помочь миру эволюционировать. Но, понятно, Оранж об этом он сказать не мог. Само слово Эволюция в армии Сирот звучало как богохульство.

– Меня всегда в них что-то настораживало, – сказала Оранж, передав Минхо журнал и взяв в руки бинокль.

Минхо согласно кивнул.

С Оранж Минхо было гораздо комфортнее, чем с прочими членами группы. Когда она в свою вахту поднималась на мостик, чтобы взять бинокль и наблюдать за морем, выискивая другие корабли и китов, Минхо не нужно было подбирать слова, чтобы заполнить паузы в разговоре. Все было совершенно естественно. Они словно вновь оказывались вместе на стене, окружающей город, где жили Остатки нации – с той только разницей, что здесь не нужно было никого убивать. Минхо мог расслабиться. Не было необходимости напряженно крутить мозгами, чтобы понять остальных членов группы и динамику их отношений, или бороться со своими солдатскими инстинктами. Когда он был с Оранж, он мог оставаться самим собой – просто Сиротой по имени Минхо.

Правя на северо-восток, Минхо всматривался в горизонт. Звуки океана переполняли его – шелест волны, разрезаемой носом корабля, свист ветра в такелаже. Все это было мило его уху – равно как и смех Доминика, доносящийся из-под верхней палубы. Всего этого Минхо будет не хватать, когда они доберутся до Аляски.

Оранж опустила бинокль и, повернувшись к Минхо, призналась:

– Мы со Скелетом никогда об этом вслух не говорили, чтобы нас не послали на правку, но… как только тебя турнули из города, мы знали, что ты не вернешься.

– Вот как?

Заявление Оранж успокоило его, подтвердив, что, в конечном итоге, он сделал правильный выбор. А интересно, Несущие Скорбь знали об этом? Наверное, знали. И именно поэтому так крепко его связали и с такой силой столкнули со скалы.

Оранж кивнула:

– Именно! И мы, между прочим, завидовали.

Он и не думал, что кто-то заметит его отсутствие, тем более, станет завидовать.

– А ты думал о том, как ты это сделаешь? – спросила Оранж. – Ну, убьешь Божество?

– Нет, – ответил он, и это было ложью.

Минхо искоса взглянул на Оранж, пытаясь понять, как она отреагировала на его слова, но никакой реакции не заметил. И он решил сам порасспросить Оранж. И он спросил:

– Скажи, а что это за штука – Эволюция?

Глаза Оранж удивленно расширились.

– Прости, – уточнил он, – но я иногда об этом думаю. Столько дней болтаемся в океане; разные мысли приходят, понимаешь…

– Не знаю…

Оранж не была приучена думать о чем-то без разрешения, тем более – о таком предмете! Да и времени у нее не было. Но если бы она хорошенько подумала и об армии шизов и о планах, которые разрабатывали в отношении Божества Несущие Скорбь, она могла бы составить свое мнение и об Эволюции.

– Это может быть то, о чем нам говорили, – сказала она. – А может быть что-то, совершенно противоположное. Я уверена только в одном – туда я больше ни ногой!

– Я тоже.

Он никогда больше не увидит стены, окружающие город Остатков нации. И тут же боль пронзила его сердце. Кит.

– Что с тобой? – спросила Оранж. – Ты в лице изменился.

– Да ничего особенного. Просто вспомнил кое-что из того, что там оставил.

– Минхо! Ничто – никакое оружие, никакие ценности не заставят меня туда вернуться.

– А как насчет другого человека? – спросил Минхо. – Допустим, маленького мальчика по имени Кит?

Ему не верилось, что он рассказывает Оранж свою историю. Но если кто и мог понять, что он чувствует, то сделать это, конечно, могла только она.

– Я шел однажды ночью через туннели Ада и услышал звуки – как будто умирает собака. Это был маленький мальчик. Я спас его.

Минхо не знал, смог ли мальчик выжить после такого избиения. Может быть, смерть избавила бы его от горя и страданий. То, что Остатки нации называли «правкой», было, по сути, формой убийства, когда, избивая провинившегося, палачи уничтожали его волю и превращали в парию. Спасая Кита,