Шрифт:
Закладка:
– И? – я ошарашенно уставился на реаниматолога.
– Еле вытянули больного. Я сам случайно заглянул в палату – а у пациента полный finem[26]. Марина чуть ли не на коленях вчера ползала, просила не увольнять.
– А сигналка что, не сработала?
– Э-э-э, – мрачно ухмыльнулся Павел, спускаясь по последнему лестничному пролету перед входом в родные пенаты. – Это самое интересное. Я на прошлой неделе уже одну сестру-идиотку уволил за вредительство. Так никого это ничему не научило. Опять рационализируют, мать их по самые tonsillae[27]. Представляешь, до чего додумались… Ну, ты и сам знаешь, как заморская техника у нас работает – наши суровые электрические сети выбивают предохранители в первые две недели, не напасешься под замену. Мы давно на жучки в аппаратуре перешли, чтобы время не терять – пациенты, знаешь ли, не любят ждать, пока мы предохранитель поменяем. Так порой из-за перепадов напряжения сигналка и включается.
– Знакомо, – кивнул я, открывая дверь в реанимацию и пропуская вперед Пашу. Поприветствовал на ходу сестричек.
– Да все уже привыкли. Порой сеть так лихорадит, что по несколько раз за смену системы срабатывают. И не проигнорируешь – фиг его знает, напряжение чуть скакнуло или давление с пульсом улетели в anus. Но прикинь, недавно ночные сестры придумали отличную штуку – нажимают до упора кнопку отключения тревоги и заклеивают ее скотчем. После этого спокойно дремлют до очередного дежурного обхода. В отделении покой и тишина. А по койкам смирно лежат потенциальные жмуры.
– Совсем, что ли, обалдели? Это же подсудное дело. Посадят и тебя, и их!
– А им пофиг, – развел руками врач. – Говорят, все равно скоро помрем. Вот придет вторая волна эпидемии – и помрем. А так хоть выспимся.
– Без разговоров на выход, – отчеканил я.
– Так и сделал – одну отправил. Второй последнее китайское предупреждение вынес – и так работать некому. Но, как видишь, кто-то все равно отключил сигналку, когда Марина Львовна шваброй орудовала. Буду теперь разбираться. Поймаю – cerebrum[28] вынесу и на препараты студентам порублю.
Мы вышли в реанимационный зал. Паша провел к секции, где находился прооперированный вчера пациент. Внутри держался особый, тяжелый запах – крови и пота. Несмотря на хорошую вентиляцию, все равно помещение рано или поздно пропитывается им.
В секции расположились две койки. На одной лежал подросток с желтого цвета лицом и с еще большим числом дренажей, торчащих из брюшной полости. На второй – мужчина бледный до синевы. Многочисленные марлевые нашлепки на мелких травмах и так называемых асфальтовых ранах, серьезнее досталось области живота – оттуда выходило с пяток трубок.
Не нравилось мне это, ой, не нравилось.
– Паш, у этого что, хаэсэн[29] декомпенсированная, кроме всего?
– Да нет, это твой, – ответил Павел, переводя взгляд с пациента на мониторы. – Stercus accidit[30]!
Разлитой цианоз[31] никак не сочетался с показаниями приборов. На мониторах все отлично и стабильно – ну, для реанимационного больного отлично.
Не слишком церемонясь, я сдернул с Пашиной шеи фонендоскоп и нагнулся к больному.
– Дыхания нет!
– Что ж за херня? Мониторы сдохли? Эй, все сюда, быстро! Полундра, вашу мать!!!
Реанимационная команда примчалась чуть ли не мгновенно. Уверен, что им прыти придало и то, что сам заведующий орет. Быстро подсоединили к пациенту мешок Амбу и усиленно начали раздыхивать.
– ИВЛ свободный есть? – спросил Павел.
Сестра отрицательно мотнула головой, не отрываясь от больного. Кто-то наложил дефибриллятор, дал разряд.
А мониторы показывали норму – даже сейчас.
Я обошел койку и внимательно присмотрелся к переплетению проводов. Ухватил один и повел по нему ладонью. Через пару секунд я громко выматерился.
– Паш, иди сюда!
– Что там? – нетерпеливо спросил врач, не отрывая взгляд от действий подопечных.
– Увидишь. Иди. Тебе понравится.
Когда Паша подошел, я повторил все манипуляции с проводами. И показал ему, куда они ведут. Логично, что все мониторы показывали примерную норму. Все датчики висели на втором больном!
– Canis matrem tuam subagiget[32], – Паша побелел от злости.
– Хм, второму-то хорошо, – ухмыльнулся я. – Аж целых два комплекса за ним следят.
– Поймаю того, кто это сделал, – убью, – тихо, но очень-очень четко сказал реаниматолог.
– Что с ним, кстати?
Павел поморщился:
– Глупая драка пьяной компании – упал назад и наделся на ржавый штырь арматуры.
– Прогноз?
– Выживет. Но на одну почку у него меньше.
– Павел Сергеевич, – обратилась к врачу медсестра.
– Perite![33] – рявкнул тот.
Женщина, к ее счастью, видимо, латынь не знала и потому не сбежала, а робко продолжила:
– Павел Сергеевич, посмотрите.
– Похоже, стабилизировали, – пробурчал Паша минуту спустя. – А теперь установите нормально датчики, – и показал бригаде, куда именно ведут все провода.
Я внимательно наблюдал за выражениями лиц, но так и не вычислил того, кто так оригинально пошутил. Или просто той медсестры здесь не было. Может, вообще уже со смены домой ушла.
Сестры быстро увешали пациента фишками датчиков, установили пульсоксиметр[34] и подвесили на капельницу дополнительные лекарства. Теперь показания приборов уже не выглядели так обнадеживающе, как раньше, но хотя бы соответствовали реальности.
– Вот уж действительно, лучше горькая правда, чем сладкая ложь, – пробормотал я.
Павел мрачно хохотнул и добавил:
– Гоните, Иван Игоревич. Думал, что это у меня юмор черный.
– У тебя черный. А у хирургов острый. Как скальпель.
– Но продолжим, – осклабился реаниматолог, разворачиваясь к медсестрам. – Милые мои… Сообщите остальным, что я хочу лицезреть всех через двадцать минут в ординаторской. Кто не придет, тот окажется а tergo[35]. Избавлены от счастья получить люлей только дежурные – я с ними потом тет-а-тет побеседую.
– Через час, – поправил его я. – Павел Сергеевич, приглашаю ко мне выпить кофе и немного успокоиться. А не то ты поубиваешь всех – и работать будет некому.
– Резонно. Веди. – Он глянул на подчиненных. – И передайте всем – как только кто услышит грозную поступь заведующего, чтобы сразу летел на звук шагов. Иначе в пациенты переквалифицирую.
Паша зашел по пути к себе в ординаторскую и прихватил маленькую бутылочку Hennessy Х.О. Поймал мой взгляд:
– В кофеек добавить. Напиваться не будем – работы непочатый край.
Я кивнул:
– Тогда согласен. А то я решил, что и ты уже на все махнул
