После разговора с бабушкой Аня чувствовала себя, будто пришибленная. С одной стороны, ей бы радоваться, ведь получается, что Высоцкий готов им помочь. Помочь так, что… Что становится еще более стыдно за это ее ужасное желание «проучить», которое отчасти и стало всему виной. А с другой… От одной только мысли, что ей придется провести в его доме не ночь и не две, а… Получается, несколько месяцев? Тело бросало в дрожь.

Идя от больничного корпуса к месту, где Высоцкий оставил машину, Аня судорожно пыталась понять, как себя вести и что делать.

Ясно было одно — он мог сказать все то, что озвучила бабушка, лично ей, но не захотел. Почему — было для Ани практически очевидно. Он не считает, что с ней есть смысл обсуждать хоть насколько-то важные вопросы. Нет. Для Высоцкого она годится лишь на то, чтобы информировать, когда ему это нужно, и исполнять мелкие поручения по типу «стой», «иди», «встань», «сядь»…

Стоило подумать об этом — и снова по Аниным рукам шла дрожь, а дыхание сбивалось… И пришлось хорошенько постараться, чтобы заставить себя выдохнуть, надеть на лицо маску спокойствия, выровнять дыхание, незаметно прокашлявшись…

Высоцкий ждал ее, стоя у автомобиля. На сей раз, к сожалению, не игнорировал приближение, уткнувшись в телефон, а следил, как девушка пересекает парковку, становясь с каждым шагом все ближе. Посмотреть на его лицо Аня не рискнула, но и так понимала, что смотрит он довольно пристально, немного с прищуром.

Возможно, Ане сходу стоило бы что-то сказать, но она не нашла в себе сил. Ей сказано было после разговора с бабушкой идти к машине — она пришла. Остановилась в шаге от пассажирской двери, потянулась к ручке, но вздрогнула, когда прежде, чем успела коснуться ее сама, на металл легла мужская рука. Высоцкий сам открыл ей дверь, на девичий взгляд — немного испуганный, слегка растерянный, не отреагировал никак, просто кивнул, мол, залазь уже, несчастье…

Аня залезла. Снова вздрогнула, когда дверь захлопнулась. А потом в полной тишине следила, как сам Высоцкий обходит автомобиль, чтобы занять водительское.

— Я так понимаю, с бабушкой вы все обсудили…

Первым заговорил он, параллельно приводя автомобиль в движение. Не спросил даже — произнес утвердительно, но Аня все равно кивнула, опуская взгляд.

— Да. Бабушка сказала, что вы нам поможете…

— Главное, не забудьте, что с вашей стороны тоже есть условия.

Аня снова кивнула. Об условиях с их стороны она не забывала. Пожалуй, они были вполне справедливыми. Да и, положа руку на сердце, они с бабушкой не были воинами. Они не смогли бы противостоять теперь, поняв, насколько легко их можно прижать к ногтю… И как много они могут потерять, впутываясь в войну с теми, кому очевидно проигрывают силами.

— С-спасибо вам. Я знаю, что вы не нуждаетесь в моих благодарностях… Бесконечных… Но все равно спасибо. За бабушку. И за возможность собрать вещи…

Корней не перебивал, позволяя Ане произнести все, что хотела. Потом же… Впервые, кажется, не проигнорировал благодарность.

— Не за что. Во всем случившемся есть не только ваша вина. Но вы оказались самыми слабыми. Я не разделяю ваше с бабушкой стремление надеяться на чудеса, но и не считаю, что за совершенную вами глупость стоит добивать.

Аня слушала, затаив дыхание. Пытаясь понять, что Высоцкий вкладывал в каждое из произнесенных слов. Вот только ответить ей было нечего, поэтому снова самый обычный кивок.

— Твоя бабушка сказала, что у тебя пары. Сегодня?

Высоцкий задал следующий вопрос почти сразу. На сей раз настолько неожиданный, что Аня подняла глаза на мужской профиль. Прошла секунда… И щеки тут же заалели, ведь только сейчас девушка поняла, что автомобиль движется уже больше пяти минут, а она даже не поинтересовалась маршрутом…

— Сегодня одна лекция. Вступительная. Я не пойду.

— Почему? — Высоцкий задал вопрос, продолжая смотреть на дорогу, Аня же опешила. Ведь он спросил так легко, будто ответ не очевиден.

— Не смогу сосредоточиться… — Аня ответила честно, подавляя тяжелый вздох. В голове было слишком много мыслей. Впереди — слишком много сложностей. Лекции сейчас и интересовали, и волновали ее меньше всего.

— Насколько я помню, на вступительных лекциях нужно не сосредотачиваться, а присутствовать.

Высоцкий прокомментировал, Анины щеки снова стали чуть ближе к цвету помидора. К сожалению, ей было очевидно — он хочет от нее слишком многого. Она — обычная слабая девочка, которая не умеет брать себя в руки в сложные жизненные моменты, которых с ней до вчерашнего дня и не случалось особо. И пусть она рисковала еще сильнее его разочаровать, но об университете думать все же не могла. Поэтому уверенным движением перевела голову из стороны в сторону.

— Не поеду в университет сегодня. Лучше… Начну вещи собирать. Высадите меня у метро, пожалуйста, я домой поеду…

Произнесла постепенно слабеющим голосом, перевела взгляд за окно, следя за тем, как в первый же осенний день Киев почему-то резко решил стать серым…

— Как хочешь. Завезу тебя.

По тону мужчины, как всегда, невозможно было понять, насколько он недоволен ее решением. И Ане привычно захотелось отвесить себе оплеуху за то, что ей почему-то понять это было важно…

Высоцкий действительно подвез ее под калитку, вид которой теперь вызывал небывалый шквал эмоций. Аня в жизни не подумала бы, что ей может быть больно смотреть на родной дом. Физически больно и невероятно страшно.

— Если дождешься — я смогу забрать тебя ближе к восьми. Если закончишь раньше — вот ключи.

Корней, как всегда, говорил исключительно по делу. Потянулся к бардачку, достал оттуда связку, вручил Ане… Так просто… Совершенно не опасаясь.

— Но прежде, чем открывать квартиру, наберешь меня. Я объясню, как снять с сигнализации.

Поборов привычное желание протестовать, которое просыпалось в Ане, когда Высоцкий в очередной раз удивлял своей холодной благородностью, девушка взяла в руки ключи, послушно кивнула. Знала, что будет сидеть в родном доме до тех самых восьми, что ни за что на свете не полезет сама открывать квартиру Высоцкого…

— Я знаю, что вы с бабушкой договорились, что я побуду какое-то время у вас. Под присмотром… — Аня начала, Корней хмыкнул, но смолчал, позволяя закончить. — Но хочу, чтобы вы знали, я смогу найти, где пожить пока. Даже бабушке можно не говорить…

Положа руку на сердце, Аня говорила куда уверенней, чем на самом деле чувствовала. Но в тот момент казалось, что пожми Высоцкий плечами, брось «ок, договорились», высади ее и уедь, ей станет легче. Да только…

— Завязывай со схемами, Аня. Мне казалось, ты должна была усвоить урок. Нет?

Высоцкий отмахнулся, посмотрел на нее довольно пристально, без осуждения, но явно сдерживая раздражение. Понимая, что в очередной раз опростоволосилась перед ним, Аня снова опустила взгляд, ненавидя розовеющие щеки.