- Регина, - с тоской протянул герцог Офанаси и яростно дернул золотую пуговицу на камзоле. Но сил ему хватило только оцарапать ладонь о крепко пришитую предусмотрительными слугами, усыпанную бриллиантами застежку. – Может, ее оставим для меня?

- Друг мой, - второй визави Его Светлости с такой же холодной улыбкой отрицательно покачал головой, - орлу не пристало греть в постели змею. Взамен вы сможете получить себе Эйлис Вельтлант… если сейчас же возьмете себя в руки. И давайте я познакомлю вас с вашей будущей Королевой. Только посмотрите на нее… юная, свежая, неискушенная придворной жизнью… она станет достойным украшением вашего Двора, Ваше Королевское Величество, Шарез I Офанаси…

Навстречу троице заговорщиков выплыл сначала переливистый смех, негромкое щебетание фрейлин, а затем и сами прелестницы, окружившие Лису и наперебой втирающие ей свои пожелания по поводу завтрашней церемонии в столичном Храме. Молодая женщина едва передвигала ноги, обутые по случаю прогулки в обувь на высоком каблуке. А еще ей было жарко в новехенькой шубке, роскошный мех которой и новомодный покрой оценил только не ленивый. Корсет жал пополневшую грудь, дорогая ткань платья на легком морозе задубела и неприятно шуршала. Ко всем бедам юной принцессы добавлялась невозможность сбежать из этого передвижного балагана или уединиться с Мелиссой в библиотеке, среди безмолвного книжного великолепия. Она устала и хотела есть. Но возвращение обратно во Дворец планировалось только через час. А все потому, что Кобра-мама затеяла генеральную уборку с перепланировкой и перестройкой аккурат перед приездом приглашенных на их с Рином свадьбу иностранных и местных гостей. И сегодня прислуга наводила последние штрихи перед обедом в гостиных и залах приемов.

Сам Рин с Раулем засели у Его Величества, а папа… Личная жизнь графа Дерхо не была для Эйлис секретом. Потому что ее не было. До недавнего времени, когда в нее каким-то чудным образом не ворвалась Шейна Артэ. Вот на нее бы Лиса с удовольствием сейчас променяла весь этот кудахчущий выводок.

- Миле-еди Эйли-ис, Ваше Высочество, - дребезжащий голосок перебил грустные мысли принцессы, отчего она заозиралась, ища глазами его обладателя, и не сразу сообразила, что низенький аристократ, выделывавший перед ней поклоны со всей возможной дворцовой куртуазностью, как раз, и является тем самым хозяином фальцета. – Позвольте-е, такая че-есть…герцог Офанаси…

Ее ручку довольно бесцеремонно облобызали и разве что не обнюхали, уделив особое внимание артефактным перстням. Двое сопровождающих герцога растворились в сонме оживившихся фрейлин, которые весьма обрадовались незапланированной встрече с потенциальными кавалерами. В итоге, ловко управляемая парой заговорщиков стайка трещоток отстала, предоставляя Его Светлости возможность завести непринужденную беседу и оценить товар лицом. Сказать, что Шарезу Эйлис понравилось, значит, бессовестно соврать. Молодая принцесса вызвала у него восторг. Вымученную улыбку он принял за проявление скромности, а стиснутые из-за неудобных ботиночек зубы – за молчаливость. Пару неловких кивков и неопределенные восклицания – за ее восхищение его особой. Что говорить, герцог не только успокоился по поводу завтрашнего переворота, но и сильно вдохновился, в мыслях рисуя себя в невероятных по смелости постельных подвигах, которые он совершит ради будущей прекрасной Королевы Эйлис. Расстались они, пребывая в уверенности, что она его больше не увидит, потому что его вот прямо сейчас унесет к такой-то грыховой бабуле в какие-нибудь топи, а он ее лично завтра станет утешать после того, как выскочка-Ринэйрт окончательно переселится за Грань вместе со всеми своими родственничками.

***

В свете полной луны, которая верховодила этой долгой звездной ночью, тени причудливо сплетались, отбрасываемые на стены и потолок двумя влюбленными, которые попеременно выводили письмена любви на телах друг друга самыми нежными прикосновениями губ и рук. Этот завораживающий танец продолжался до тех пор, пока оба не достигли наслаждения и не расслабились в объятьях друг друга.

- Рин, - Лисичка водила тонким пальчиком по груди мужа, пока тот перебирал ее мягкие волосы, укрывшие ее спину и плечи. – Тебя не было весь день…

- Скучала, Рыжуля? – он поцеловал ее в скулу и закинул выбившуюся прядку за ушко. – Мы с Орлантом проверяли Храм… нашли очередной сюрприз от наших врагов. Пришлось повозиться, не привлекая стороннего внимания.

- Кошмар какой-то, - проворчала Лиса, утыкаясь носом в Рина, - обязательно найдутся те, кто пожелают испортить нам праздник. Что с ними будет после того, как вы их отловите?

- Я не стану оставлять за спиной предателей, Эйли, - твердо сказал кронпринц, покрепче прижимая к себе свою любимую. – Не стану повторять ошибки отца и деда.

- Но тогда их придется…, - Эйлис затаила дыхание, не смея произнести вслух слово «казнить».

- Давай, Лисенок, ты оставишь решение всех неприятных вопросов за мной, - теплая ласка его объятий резко контрастировала с жесткостью голоса, - для тебя эти люди просто-напросто исчезнут и никогда не причинят больше зла.

- Давай, - шепотом отозвалась маленькая рыжая принцесса, через пару минут растворяясь в подкравшемся к ней сновидении. Этой ночью Рин не позволит ни одному кошмару просочиться в ее сон…

Глава 37.

В день главного королевского праздника заметно похолодало, так что Рин с утра наведался в Хран артефактов и принес своей Лисичке, сладко сопящей в подушку, подвеску с каплей «живого огня». Носить ее Эйлис постоянно было нельзя, слишком непредсказуемы могли быть последствия для ребенка, которого она носила. Но традиции Гориции были довольно безжалостны к избранницам кронпринцев. Им полагалось на церемонии присутствовать исключительно в свадебном наряде, который хоть и был достаточно закрытым, не предусматривал ни теплого мехового плаща, ни шерстяных чулок, ни перчаток. Невеста должна и в снег, и в жару представлять собой наряженную в белоснежные шелка и парчу куклу, по всем канонам символизирующую своей отмороженностью в этот раз, по-видимому, чистоту, непорочность и крайнюю степень смирения перед выбором ее королевским родом.

Поэтому Ринэйрт спорил до темноты в глазах и грозил матери сорвать ее планы по соблюдению свадебного ритуала. На что Регина отвечала:

- А не надо было спешить, сыночек, - при этом лицо ее выражало неподдельное торжество женщины, которая была уверена, что все будет именно так, как она того хочет, - никто из гостей не должен догадаться, что твоя… жена уже с прибылью. Мог бы и потерпеть…

- Ага! Чтобы у тебя был шанс расторгнуть наш брак, как не подтвержденный, как только мы появились бы во Дворце! – кипятился наследник. – Мама, да, как будто все вокруг слепые! И не видели наших брачных меток или не знают, что мы уже давно счастливо женаты!

- Скажи еще спасибо, что я не предусмотрела правило, введенное моей прапрабабкой, и Эйлис не прошествует в Храм в одной простынке, да-да, той самой, из зачуханного постоялого двора, в котором ты узаконил свои отношения с дочуркой Барса, - Королева выпятила губы в презрительной усмешке, которая выдала ее настоящее отношение к невестке, - и босиком. Ты теперь осознаешь, наконец, какая я заботливая! По крайней мере, у нее будет платье и обувь. Так что, вытерпит и не мяукнет! Да, и на кой грых ей меха, у нее хвост есть! Сама видела!