Шрифт:
Закладка:
Химеры охраняли новодел, или Что сгорело в Париже?[26]
Памятник архитектуры, культуры, религиозный символ, самая главная и древнейшая достопримечательность Парижа – скажете вы, и будете правы. Знакомые с французской литературой (или с мюзиклами, по крайней мере) вспомнят и о том, что собор Парижской Богоматери был описан великим Гюго в одноименном романе.
Вот только не вспомнят (да и помнит ли кто об этом?) что сам роман был написан писателем не в последнюю очередь как протест против планов снести собор, которые появились у французских властей в первой трети XIX века ввиду совершенно плачевного состояния этого памятника архитектуры. Парижане вообще странный народ – когда построили второй по значимости символ Парижа – Эйфелеву башню – они еще долго возмущались «уродливым строением», портившим вид их столицы.
Так или иначе, в XIX веке собор претерпел значительные метаморфозы, которые дают право усомниться в древности много из того, о чем со скорбными лицами говорят журналисты как об «утрате культурного наследия XII–XIII веков».
Начнем с того, что является «визитной карточкой» собора – с химер. Много слышал я историй о том, как средневековые масоны-каменщики-оккультисты создали со своими невероятно тайными и коварными замыслами эти бесовские изображения на самом главном христианском храме Франции. Возможно, коварные замыслы и были, но отнюдь не в Средневековье – химеры (не путайте с горгульями) появились на Нотр-Дам-де-Пари только в XIX веке по инициативе архитектора Виолл-ле-Дюка (1814–1879). Именно он создал бригаду архитекторов и скульпторов, которые и установили на соборе химер – этих странных созданий сумрачного французского гения. Особенно в ряду химер примечателен ночной демон Стрикс, специализация которого – похищение и пожирание новорожденных детей. Эффектные фото этого демона особенно часто публикуются. Кто-то даже назвал его «лицом собора».
Но химерами новодел в соборе не ограничился. За полстолетия до реставрации собора, начатой в 1841 году, революционные французы скинули и разбили с фасада собора скульптуры т. н. «ветхозаветных царей». Им отбили головы, частично расколотили и продали на «щебень» одному из парижан. Надо ли говорить, что Виолл-ле-Дюк восстановил и эти статуи?
В течении реставрации, которая длилась 23 года, до 1863-го, был установлен и шпиль, за гибелью которого с такой горечью наблюдали зрители пожара 15 апреля 2019-го. Тогда же появились и статуи 12 апостолов у основания этого шпиля.
Замечательное паникадило храма тоже сделано в XIX веке. Как и 107 из 110 прекрасных «древних» витражей, украшавших окна собора.
Чувствуете, как «древности средневековья» постепенно превращаются в новодел XIX века?
О чем там еще особо сожалеют в СМИ? Ах, да, – о замечательном древнем органе!
Орган, действительно, когда-то был древний – до XIX века. В XIX же веке он, как и весь собор, подвергся коренной и тотальной переделке, изменившей его характеристики: он был полностью «отреставрирован» в 1864–1867 гг. знаменитым органных дел мастером Аристидом Ковалье-Коль. В органе изменили число регистров, механику снабдили рычагами… в общем, от древнего органа сохранилось всего 12 свинцовых труб. В 1959 году орган электрифицировали, а в 1992-м – компьютезировали. Привет средневековью!
Что еще поменялось в процессе многочисленных реставраций, переделок и перестроек – можно только догадываться. Будем надеяться, что хотя бы стены остались подлинными. Хотя опыт «реставрации» Храма Христа Спасителя (или, например, египетских «древностей») говорит, что все возможно – вплоть до стен.
Конечно, все эти многочисленные новодельные изменения ничего не меняют в отношении к храму в целом как к архитектурному наследию Средних веков и, в первую очередь, как к одному из главных символов христианской европейской цивилизации. Символ ведь понятие духовное, а не физическое, и в этом случае неважно, когда и кем были сделаны шпиль и паникадило, важно, воспринимают ли храм как символ его сторонники и их противники.
И тут, возможно, стоит углубиться чуть дальше, чем в XII–XIII века, в эпоху, предшествовавшую построению Собора Парижской Богоматери. Собор был построен на месте христианской базилики Святого Стефана. А базилика, в свою очередь, была установлена на месте римско-кельтского храма Юпитера – как это часто бывало в первые века христианства, новая вера спешила утвердить свое торжество на руинах вражеских святынь.
Почти две тысячи лет минуло с тех пор, и вот в Старом Свете новый переворот: на смену европейской христианской культуре приходит культура ислама, который когда-то был повержен в своем натиске на Европу в битве при Пуатье 10 октября 732 года, но теперь берет полумирный реванш при полном попустительстве и несопротивленчестве европейцев.
Надо бы вспомнить, что и сами «европейские народы» являются в Европе завоевателями. Если верить ДНК-генеалогии, предки западноевропейских народов и сами пришли когда-то через Гибралтарский пролив из Африки, уничтожив или вытеснив на Восток Европы (т. е. в нынешнюю Россию) ее автохтонное население. Теперь из той же Африки на смену европейцам идет новая волна миграции, и, видимо, результат будет тот же: смерть или бегство современного белого населения.
И тут на память приходит роман-антиутопия Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери». Не превратится ли за годы очередного «восстановления» (а, как заявлено, оно продлится не меньше пяти лет, каковой срок может, после затихания общественного резонанса от пожара, вылиться и в 10, и в 15 и даже в 20 лет восстановительных работ) христианской храм в исламскую мечеть? А что, демографические процессы и активность исламского населения Франции как бы намекают: такое очень возможно.
Что же касается пожара Нотр-Дам-де-Пари как символа цивилизационных перемен, то можно вспомнить еще один знаменитый пожар, ставший концом не менее знаменитой цивилизации, породившей и всю современную христианскую цивилизацию Европы: пожар Иерусалимского храма во время штурма римскими войсками мятежного Иерусалима, полностью уничтоживший и древнюю святыню, и древнееврейскую цивилизацию.
Ночью накануне штурма и пожара, как вспоминали современники, в Иерусалимском храме распахнулись врата и Дух Божий, в виде яркого света, покинул место своего пребывания на Святой Земле.
Не покидает ли этот Дух ныне, в огне парижского пожарища, землю Европы?
