ясное изложение всего дела, к которому они относились. Порядок этот почитался в отделе настолько нормальным, что он сохранился и после ухода Савича, и служащие в отделе были даже несколько удивлены, когда я его, тотчас по вступлении в управление отделом, всецело раз и навсегда отменил. Это, казалось бы ничтожное, обстоятельство сразу изменило отношение к делу едва ли не всех заведующих делопроизводствами, что мне впоследствии неоднократно свидетельствовали мои ближайшие сотрудники. Вообще, Савич не только не поощрял никакого проявления инициативы у своих подчиненных, а, наоборот, относился отрицательно, чтобы не сказать враждебно, к возбуждению ими каких-либо, безразлично крупных или мелких, общих вопросов. Однако достаточно было предоставить им свободу в этом отношении, чтобы тотчас выяснилось, насколько большинство служивших в отделе относилось не только с интересом, но и с любовью к порученному им делу. Так, по инициативе моих сотрудников в земском отделе были произведены работы, в которых давно чувствовалась настоятельная потребность. Были, например, пересмотрены все изданные со времени освобождения крестьян, т. е. за сорок лет, относящиеся к крестьянскому делу циркуляры министерства, число которых достигало нескольких сотен, причем оказалась возможность преобладающее большинство их отменить, а оставленные, в весьма незначительном числе, в силе изложить в виде кратких, легко усвояемых тезисов, что, несомненно, облегчило работу местных учреждений. Еще большее значение имело издание наказа земским начальникам в их административной деятельности, в котором, между прочим, были определены границы применения земскими начальниками их дискреционной власти в отношении наложения штрафов и заключения под арест проживающего в пределах их участка крестьянского населения. Наказ этот был составлен И.М.Страховским и предварительно его утверждения подробно обсужден и рассмотрен группой лиц, служащих в отделе, большинство которых начало свою службу в местных крестьянских учреждениях. Составление подобного наказа должно было бы сопутствовать самому учреждению института земских начальников, но за истекшие с тех пор тринадцать лет исполнено не было, чем, несомненно, в значительной степени объясняются многие дефекты в деятельности этого института. Наконец, были приняты меры, из которых некоторые были осуществлены в законодательном порядке для улучшения личного состава земских начальников: так, лица, не имеющие высшего образования, должны были ранее назначения на эти должности пройти через определенный стаж, а именно состоять в должности кандидата земского начальника при каком-либо губернском присутствии и сдать специальный экзамен. Одновременно при самом земском отделе были образованы специальные курсы для лиц, желающих занять эту должность, и учреждены экзамены для прошедших эти курсы. Для облегчения и упорядочения работы волостных правлений был издан специальный сборник[233], включающий выдержку из 16 томов Свода законов, всех узаконений, которыми эти правления должны были руководствоваться, причем законы эти были приурочены к различным сторонам весьма разнообразной деятельности волостных правлений. Сборник этот скоро сделался настольной книгой в волостных правлениях. По инициативе В.И.Бафталовского, переведенного на службу в земский отдел из саратовского губернского присутствия, человека, вообще отличавшегося живым отношением к делу, было предпринято издание периодического журнала[234], в котором кроме текущих распоряжений правительства и имеющих руководящее значение решений Сената, относящихся до сферы деятельности крестьянских учреждений, помещались статьи по вопросам крестьянского права, выдержки из отчетов по ревизиям местных крестьянских учреждений и был заведен отдел ответов на обращенные в редакцию журнала любыми лицами вопросы по тому множеству недоумений, которое вызывало применение на практике нашего расплывчатого, крайне бедного положительными правилами крестьянского права. Отдел этот приобрел несомненную популярность у местных крестьянских учреждений, о чем можно было судить по количеству получавшихся в журнале разнообразных вопросов. Что же касается самого журнала, то им пользовалась даже общая пресса, неоднократно помещавшая цитаты из него на своих столбцах. Стремлением улучшить должность земских начальников и направить их деятельность в русло строгой законности были вообще преисполнены все служащие земского отдела. Я должен, однако, сказать, что огульные нападки, которым подвергались земские начальники, были по меньшей мере до чрезвычайности преувеличены. Нет сомнения, что в среде института, насчитывающего до шести тысяч человек[235], были лица, не соответствовавшие занимаемой ими должности, но, наряду с этим, множество земских начальников с любовью занималось порученным им делом, причем пользовалось уважением сельского населения, охотно обращавшегося к ним по всем своим разнообразным делам и нуждам. Не подлежит также сомнению, что на ход крестьянского общественного управления институт земских начальников имел, в общем, благотворное влияние. Сама мысль об образовании этого института была, безусловно, правильна, но, к сожалению, извращена приданием земским начальникам судебных функций[236]. Впрочем, по мере уменьшения численности как вообще поместного сословия, так в особенности тех его членов, которые предпочитали жить в своих поместьях, уровень личного состава земских начальников заметно понижался. В сущности, выбирать было не из кого, а пришлый элемент был в общем хуже даже тех местных землевладельцев, которые мало соответствовали этой должности. Завлечь в деревенскую глушь на сравнительно ничтожное содержание людей, могущих как ни на есть устроиться в более или менее культурных городских условиях, было тем труднее, что даже разрешение ими жилищного вопроса было почти невозможно. Помещики жили в своих усадьбах, а где мог поселиться пришлый человек, обреченный жить в пределах определенного сельского участка[237]?

Наконец, нельзя отрицать, что в отдельных случаях при выборе земских начальников из местной среды играли роль и их личные связи. Характерный в этом отношении случай произошел при мне в 1903 г. в Старооскольском уезде Курской губернии. На должность земского начальника был представлен местным губернатором по соглашению, как этого требовал закон, с губернским и уездным предводителями дворянства некий Беляев, причем из доставленных о нем в министерство сведений оказалось, что по образованию он был фельдшер, каковую должность в последнее время и исполнял в буйном отделении дома умалишенных во Владикавказе. В утверждении этого кандидата министерством, разумеется, было отказано. Тогда как к Плеве, так и ко мне начали поступать письма от самых разнообразных лиц с просьбой об утверждении Беляева, а затем приехали лично за него ходатайствовать местные губернатор Гордеев, губернский предводитель Дурново и ряд других лиц. Выяснилось, что Беляеву удалось каким-то образом увезти дочь весьма уважаемого местного помещика кн. Касаткина-Ростовского[238] и на ней жениться. Родители, всячески стремясь несколько облагородить навязанного им их дочерью зятя и приставить его к какому-либо более подходящему занятию, нежели окарауливание сумасшедших, воспользовались открывшейся вакансией должности земского начальника, в пределах участка которого находилось их имение[239], чтобы уговорить местных людей, от которых это зависело, представить его на эту должность. Я, разумеется, ответил определенным «non possumus»[240]. Однако однажды Плеве сказал мне: