Саша.

— Построим! — пообещал Гучков. — Кроме того, у нас есть бани для рабочих.

Бани оказались небольшим, зато кирпичным строением. У входа по случаю субботы толпились рабочие, и из трубы шёл дым.

Хозяин изящно обвел вокруг и, не заходя внутрь, подвел к длинному зданию с застекленными стенами и крышей.

— А это оранжерея моего батюшки.

— Та самая?

— Да!

В нос ударил божественный апельсиновый запах. В темно-зеленой листве деревьев висели оранжевые плоды в обрамлении белых цветочков, что поразило Сашу до глубины души. Он думал, что растения цветут и плодоносят одновременно только в даосском раю.

Гучков нарвал штук пять покрупнее и поярче.

— Угощайтесь Ваше Высочество!

Саша вежливо взял один.

— Благодарю, — сказал он. — Остальное отправьте ко мне с лакеем.

Сочный апельсин легко чистился, разламывался на крупные дольки и даже не был по-тепличному безвкусен.

Они прошли через ажурную арку, увитую мелкими белыми розочками, и апельсиновая роща сменилась лимонной, а потом ананасными грядками, где золотые плоды сидели в розетках широкой и остроконечной, похожей на осоку травы.

Ефим Федорович выбрал ананас покрупнее и поспелее. Саша кивнул. И плод перекочевал к лакею.

А фабрикант выбрал ещё один, менее внушительный, для Гогеля.

Всё-таки в оранжереях всегда слишком жарко и душно, и Саша был рад снова оказаться под открытым небом.

Недалеко от выхода располагался солидных размеров особняк с портиком и колоннами.

— Мой дом, — сказал Гучков. — Могу ли надеяться видеть вас у меня на обеде?

— Можете, — кивнул Саша. — Прямо на работе живете…

Фабрикант скромно улыбнулся и показал рукой куда-то в заросли деревьев на берегу пруда:

— У меня и дача здесь. Можно потом откушать чаю на даче.

— Это все замечательно, — оценил Саша. — Но вы мне обещали помещения для рабочих показать. Было бы очень любопытно…

Глава 24

Они прошли мимо длинных складов с двускатными крышами и оказались перед деревянным бараком.

— Это казарма для рабочих, — пояснил Гучков.

Слово «казарма» Саше сразу не понравилось.

Они вошли внутрь, и Ефим Федорович открыл дверь в большую комнату метров в тридцать-пятьдесят.

Первое, что бросилось в глаза — печка с плитой, на которой женщины в сарафанах и лаптях готовили еду, которая пахла не то, чтобы совсем отвратительно, но посредственно. К вони похлебки примешивался запах пота и давно немытых ног.

Женщины оторвались от работы и поклонились в пояс хозяину и его спутникам.

На веревках, протянутых через всю комнату, сушилась одежда. Ни простыней, ни пододеяльников, ни наволочек — только портки, мужские и женские рубахи и нижние юбки.

— Ефим Фёдорович, а почему они на улице белье не сушат? — удивился Саша. — Сухо же.

— Боятся, что украдут, — объяснил купец. — Они спят-то в сапогах… у кого есть.

Вдоль стен были выстроены деревянные нары в два яруса, на которых собственно и спали. Вперемежку: мужчины, женщины, дети. Прямо в одежде и без всякого белья. Просто положив на голые доски армяк, кафтан или ватную кацавейку.

Счастливых обладателей сапог можно было по пальцам пересчитать. Расстаться с дорогостоящим предметом гардероба никто не решался. Да и лапти предпочитали не снимать.

Между нарами в центре комнаты располагались длинные деревянные столы и несколько лавок.

Вся обстановка живо напомнила Саше камеру где-нибудь в Бутырке. Только что без решёток.

— У нас чисто, — похвастался Гучков, — два раза в неделю подметаем, даже клопов нет.

Саша оценил. По слухам, клопы водились даже в Зимнем. Саша их не застал, поскольку в начале пятидесятых, когда Мама́ поселилась в отремонтированных для неё комнатах, была предпринята масштабная кампания по борьбе с насекомыми, и порошки персидские и турецкие закупались в товарных количествах.

А может Саша просто спал хорошо по молодости и завидному здоровью, так что не замечал паразитов.

Зато клопов Саша помнил по советскому детству, когда эти гады любили селиться под обоями в углах комнат.

Словно услышав хвастливую реплику хозяина, по полу прошествовал здоровый рыжий таракан. Саша вспомнил советские инстинкты и молниеносно наступил на него сапогом.

— Тараканщика надо вызывать, — вздохнул Гуков. — А с другой стороны, тараканы-то чего? Тараканы, они от богатства, Ваше Высочество. Это клопы от бедности.

Надо заметить, что тараканы тоже водились в императорских дворцах. Даже имелся штатный придворный тараканщик: новоладожский крестьянин Василий Лебедев. Бизнес его был настолько успешен, что сей предприниматель завел свой магазин и выстроил двухэтажную школу на собственные деньги.

Но дворцовые тараканы вели себя скромнее, и светлое время суток под ногами не шныряли.

Несколько участков на нарах было отгорожено дощатыми перегородками высотой около метра и завешено сомнительной свежести тряпицами. По аналогии с СИЗО Саша предположил, что это.

— За занавесками семейные? — спросил он.

— Да, — кивнул Гучков. — Вообще, занавески не по правилам, но идем навстречу. У нас есть комнаты для семейных, но не всем хватает.

Несмотря на дневное время, большая часть обитателей казармы спала и оглушительно храпела.

— Растолкать их? — спросил хозяин. — Смеют дрыхнуть в присутствии великого князя!

— Нет! — сказал Саша. — Зачем? Им же, наверное, в ночную смену.

— В вечернюю, — поправил Гучков.

— Все в одну?

— Да, — кивнул Ефим Федорович.

— Во всех общих спальнях так? Все одновременно встают и идут работать?

— Конечно, иначе невозможно.

— Это верно, — сказал Саша. — Тогда должны быть пустые комнаты, да? Если все ушли на работу.

Гучков как-то замешкался и посмотрел в пол.

— Покажете? — спросил Саша.

— Да-а, — задумчиво проговорил Ефим Федорович.

Пустая комната нашлась на втором этаже. По площади она была метров в десять, и в ней каким-то чудом умещались двухъярусные нары у стен, и от окна к двери шел стол с лавками.

Саша прикинул число мест. Каморка была рассчитана человек на восемь. Никаких следов обитателей в ней не было. Ни одежды, ни узлов, ни еды. Даже плетеных корзин под нарами, как в большой спальне.

— Кого вы хотите обмануть, Ефим Федорович? — спросил Саша. — Здесь никто не живет.

— Да, это комната для семейных. Один из наших мастеров сюда скоро переедет.

— Понятно. Но я хотел посмотреть на общую спальню, опустевшую после того, как обитатели ушли на фабрику.

— Таких нет, — признался Гучков.

— Как так получается?

— Одна смена уходит на работу, Ваше