Шрифт:
Закладка:
— Прости… Устроила я, — тихо пролепетала Рэйко. — Доставила тебе хлопот. Просто… Ты в последнее время только и говорила, что о Кадзии, — вот я и забеспокоилась. Испугалась, не пляшешь ли ты под ее дудку, как те мужчины… Хотя нет, это оправдание. На самом деле я просто приревновала, — на одном дыхании выпалила она и потупилась.
Рика осторожно коснулась худенького лица, заставляя поднять голову. Рэйко слегка дернулась, словно от щекотки. Белые облачка дыхания, пропитанные ароматом горячих омусуби, съеденных за ужином, смешивались в воздухе. Рэйко выбрала вкус с лососем, а Рика — с красной икрой. Да уж, обе горазды полакомиться…
— Мне нравится твоя порывистость и непредсказуемость. Да, иногда она пугает, а порой и злит… Но на этот раз извиняться надо мне. Я и правда слишком увлеклась Манако и совсем утратила чутье. Здорово, что ты поехала со мной. У меня прямо глаза открылись. Ты не представляешь, как мне вчера было стыдно за то, что я ничего не заметила. Тебе журналистика подходит куда больше.
Огромные глаза Рэйко распахнулись и заблестели, губы чуть задрожали.
В спину ударил порыв ветра.
— Мне кажется, тебе нужно работать, — продолжила Рика. — Не важно, где именно. Ты такая способная — жаль растрачивать твои таланты понапрасну. И с Рёске у вас все наверняка наладится, если ты перестанешь киснуть дома в одиночестве целыми днями. Поищи работу, которую можно совмещать с семейным бытом. А я буду тебя поддерживать как могу. И возьму отпуск, чтобы в следующий раз мы смогли съездить в настоящее путешествие. Рёске важен, но он — не единственное, что у тебя есть. Если станет слишком тяжело — ты всегда можешь сбежать и укрыться у меня. Хотя бы на время.
— Ты — настоящий прекрасный принц, — улыбнулась Рэйко. Несмотря на беззаботный тон, глаза у нее покраснели.
Рика бросила взгляд на электронное табло. Скоро отправление. Молодая парочка неподалеку крепко держалась за руки — похоже, им отчаянно не хотелось расставаться.
Она уже шагнула в поезд, когда Рэйко с платформы неожиданно сказала:
— Кое-что я все же упустила. Скажи, Рика, а ты не из-за отца так отчаянно цепляешься за это дело?
Разделяющая их щель между платформой и поездом налилась бездонной тьмой.
— Твоя мама как-то рассказала мне о нем… Она очень переживает, не слишком ли тебя ранила его скоропостижная смерть. Да еще такая…
Механический женский голос объявил о скором отправлении. Несколько пассажиров протиснулись мимо Рики в вагон. Она сообразила, что загораживает проход и поспешно отодвинулась к стене.
— Не думаю, что ты могла предотвратить его смерть. Он сам к этому шел. Но… Ты, наверное, все равно винишь себя?
Рэйко явно нервничала. Легкие каштановые пряди липли к лицу. Рика понимала: ее подруге трудно было решиться на этот разговор, и Рэйко старалась подбирать слова очень осторожно, чтобы не разбередить старые раны.
Она попыталась приподнять уголки губ — хорошо, что неловкость улыбки можно списать на скованные холодом мышцы.
— Спасибо. Твоя забота греет душу. Но я уже не переживаю об этом. Береги себя, Рэйко. И отдохни хорошенько в поездке.
Рика ребячливо помахала рукой, как когда-то прощалась с подругой в школе, и Рэйко с облегчением выдохнула.
— И ты береги себя. А что до твоего отца… тут нет твоей вины. Надеюсь, масло не растает!
Автоматическая дверь между ними захлопнулась. «Пока!» — обменялись они сквозь стекло беззвучным прощанием.
Поезд начал движение. Рика прижалась к ледяному стеклу, высматривая уменьшающуюся фигурку Рэйко на платформе. Она отчаянно старалась как можно лучше запомнить образ подруги.
Почему-то ей казалось, что они видятся в последний раз.
* * *
Стоило открыть дверь квартиры, как лицо обдало холодным влажным воздухом. Пахло чем-то вроде стирального порошка и карандашных грифелей, но постепенно запах исчез под напором свежего воздуха из коридора. Рика поняла: это ее собственный запах, несколько дней хранившийся в холодной комнате, словно в коробке.
Тут она едва не закричала.
В конце темного коридора кто-то лежал. Прямо в обуви Рика бросилась к выключателю и щелкнула им. Из груди вырвался вздох облегчения.
Она приняла за лежащего на полу человека упавший плащ. Перед самым отъездом решила, что в плаще в Ниигате замерзнет, и переоделась в пуховую куртку. А плащ просто бросила.
Успокоившись, вернулась к входной двери и разулась. Занесла в комнату дорожную сумку, пакет с накупленными вкусностями забросила в кухню, включила кондиционер на обогрев и, не раздеваясь, рухнула на кровать. Полежав немного, лениво обвела комнату взглядом и поморщилась: какая же она невзрачная. После Ниигаты Токио казался необыкновенно многолюдным и шумным — машины и поезда сновали без продыху. Но тишина комнаты ее оглушила. Возможно, из-за того, что последние несколько дней она провела с Рэйко.
Пока комната не наполнилась теплом, раздеваться не хотелось. Рика лежала на кровати и рассеянно смотрела в потолок. Надо бы протереть испачканный ботинками пол. В этих ботинках она исходила кучу заснеженных дорог в окрестностях Ниигаты, но сил встать не было.
Тут в голове вспыхнули слова Рэйко о масле, и ее словно подбросило. Метнулась в кухню, достала из пакета коробочку, открыла ее и огорченно вздохнула. Брусок, завернутый в фольгу, размяк — можно в руке сжать. Надо бы отправить его в холодильник, но Рика читала, что подтаявшее масло, снова затвердев, теряет часть вкуса и аромата. Ей хотелось попробовать «Саваду» в идеальном состоянии, но не есть же масло просто так. Манако с ее талантом к выпечке истратила бы брусок в два счета. Но у Рики духовки нет, и муки с яйцами тоже. Ни риса, ни макарон, ни хлеба. Только в ящике для овощей одиноко скучали две большие проросшие картофелины. Рика не покупала картофель: кто-то из коллег в офисе раздавал овощи: то ли посылка с малой родины, то ли презент от героев репортажа.
Вода в кране оказалась такой ледяной, что ее тут же передернуло от холода. Но делать нечего. Помыла и почистила картофелины, торчащие проростки старательно вырезала. Затем кинула картофелины в ковшик, залила водой и поставила на плиту.
Вскоре сухой воздух кухни наполнился влажным белым паром с легким запахом крахмала. Сжимающее грудь чувство одиночества отступило. Какое-то время Рика рассеянно наблюдала за подрагивающими в кипятке клубнями. Надо было бы разрезать их…
