Шрифт:
Закладка:
Почувствовав на себе взгляд сестры, она повернула голову. Лера смотрела на нее с благодарной улыбкой, в глазах ее стояли слезы.
Аркадий слез со стола. Возле самой двери остановился.
– Ложитесь обе спать. Это наши дела. И не смотрите на меня, как на людоеда. Ничего я ему не сделаю. Нора… – Беглый взгляд через плечо. – Можешь позвонить ему минут через десять, убедиться, что он жив и здоров.
Рука на щеке. Горячая сильная рука мужчины.
Герман отвернулся, стиснув зубы.
– Сейчас я развяжу узлы, и ты сможешь опустить руки, – зазвучал совсем рядом голос Аркадия. – Будет больно. Если ты закричишь, я не стану тебя презирать.
Закричишь… Да он чуть не спятил, чуть не выпрыгнул из штанов, а крика своего, если таковой и прозвучал, не услышал вовсе, потому что боль оглушила его, заменив звуки на широкоформатное объемное изображение разверзающегося ада.
– Все, все. Расслабься.
Герман почувствовал, что сидит на корточках. Ладонь Аркадия упиралась ему в грудь.
– По правде говоря, я не ожидал, что ты это выдержишь.
Со лба по щекам стекали горячие струйки пота. Руки, включая самые кончики пальцев, мелко дрожали.
Он облизнул пересохшие губы.
– Смотря что ты подразумеваешь под словом «выдержать».
– Выдержать значит не сойти с дистанции.
– А… – Герман попробовал пошевелить кистью правой руки. – Ты еще не все перепробовал, amigo. Есть масса вещей, которых я выдержать не могу.
Дождавшись восстановления нормального сердечного ритма, он выпрямился и при слабом свете, проникающем с улицы, осмотрел свои руки. На запястьях красовались припухшие лиловые ссадины.
Из кармана рубашки, висящей на тренажере, донеслись трели.
– Это Нора, – сказал Аркадий. – Ответь.
Морщась от боли, Герман расстегнул клапан кармана и выцарапал смартфон.
– Да, Нора… все в порядке, да… я тебя умоляю… он псих, но не подлец… не надо… до завтра, целую.
– Она сказала мне, что в самое ближайшее время вы покинете мой гостеприимный дом, – произнес Аркадий, наблюдая сражение с рубашкой, – но не уточнила, кто это «вы». Вы вдвоем или вы втроем? Да, я имел беседу с твоим другом… Он прояснил ситуацию с вечеринкой, после которой исчез личный телохранитель Андрея Кольцова.
– Мне будет спокойнее, если Леонид еще некоторое время поживет здесь, в Новой Сосновке. Он сказал, что его подсадили на дурь по приказу Кольцова-старшего?
– Нет. Этого он не сказал.
– Ну, так знай.
– Пусть поживет здесь. Я не возражаю.
– Спасибо. – Герман повернулся и устремил взгляд ему в лицо. – Дверь открыта?
Аркадий отвечал ему таким же пристальным взглядом.
– Герман, ты в курсе, что я тебя… мм… речь не о социально неодобряемых желаниях.
– Я в курсе, – ответил спокойно Герман.
Тот слегка поежился, но глаза не отвел. На лбу его заблестели мелкие капельки пота.
– Это не кажется тебе смешным?
– Нет. Ты вроде не анекдоты мне рассказываешь.
– Некоторым показалось бы, что это звучит как анекдот.
– Значит, я из других «некоторых».
Они помолчали.
– Ладно, – сказал наконец Герман, – я пошел.
Опять, как в самом начале разговора, Аркадий извлек из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо рисунок.
– Возьми. Это твое.
– Не хочешь оставить себе?
– Нет. – Он вымученно улыбнулся. – Пожалуй, это для меня чересчур.
– Как говорил мой старенький учитель, для каждого найдется гвоздь, на котором он повиснет.
– Про мой гвоздь ты теперь знаешь.
Глаза Германа блеснули, и на миг доктор увидел в хризолитовом столпе огненном то существо с черными молниями на щеках, которое стояло на краю площадки, где его друг бился с его врагом, и держало открытым канал связи между этим миром и миром иным.
– Не беспокойся, док. Я никому не скажу.
16
Когда Леонид объявил, что в Соловецкий монастырь они отправятся вчетвером, Лера молча выдала ему ключи от «Нивы» и пошла по своим делам. На вопрос Норы, кто будет четвертым, Король Мечей ответил с обворожительной улыбкой: «Надя… то есть, Фаина». Икнув, Нора посмотрела на Германа. Тот пожал плечами.
Через двадцать минут к гаражам подошла Фаина – или Надя?.. в связи со всеми этими трансформациями Нора чувствовала себя совершенно сбитой с толку, – в узких светлых брючках и облегающей бирюзовой футболке с тонким кружевом по краю горловины, которая чрезвычайно освежала ее лицо. Подошла, поздоровалась со всеми и отдельную улыбку адресовала Леониду. Улыбку под названием «у нас на двоих есть маленький секрет».
Ну и дела! Ну и развороты!
Однако близится полдень, так что по местам – и вперед.
Герман ведет машину, Нора сидит с ним рядом, а эти двое воркуют сзади.
– Я уже и забыла, какой он красивый, наш остров… с ума сойти.
– Ты когда последний раз выходила за ворота?
– Ленька! Не смейся надо мной!
– Я не смеюсь, я улыбаюсь.
– А улыбаешься почему?
– Потому что мне нравится на тебя смотреть.
Оба запястья Германа тщательно забинтованы, чтобы скрыть от чужих любопытных глаз синяки, оставленные веревками. Нора не отказалась бы узнать, какие чувства испытывал доктор Шадрин, накладывая повязку. И какие чувства испытывал Герман, подставляя руки – сначала под веревки, потом под бинты.
Вообще она много чего не отказалась бы узнать…
Что если Леонид исполнил не ее желание, которое она загадала в лабиринте, и не собственное, которого, возможно, не осознавал (с другой стороны, что-то же побудило его пообещать Лере, что все образуется), а… желание Германа? И только Германа. Что если он вообще сделал это – неважно что именно, – не по своей воле?
В отличие от египетских фараонов и семитских царей, верховный король Ирландии не был жрецом, он не осуществлял религиозных функций.
Это же его слова, так?
Нора сама постоянно поддразнивала Германа, называя друидом, но ведь в каждой шутке… Что если Герман – ну, как бы это сказать, – манипулирует энергиями? Неявным образом подчиняет волю окружающих.
Боже, ну и бред.
Но… но. Аркадий так и не задал Леониду вопроса о том, что случилось на Большом Красном озере, хотя минувшей ночью у него была прекрасная возможность сделать это. Он задал свой вопрос Герману. Не потому ли, что в глубине души был уверен в том, что даже если Регину удержала под водой рука Леонида, руку эту направляла воля Германа?
– Что конкретно тебя интересует? – спрашивает Герман, прежде чем припарковаться неподалеку от Святого озера. – Мощи преподобного Германа Соловецкого? Инженерное и архитектурное решение построек, составляющих ансамбль Соловецкого монастыря?
– Не пугай меня такими формулировками, – отвечает, содрогнувшись, Нора. – Я хочу и первое, и
