Шрифт:
Закладка:
Той весной меня назначили инструктором по наземным боевым действиям для "морских котиков" на базе в Ниланде, штат Калифорния; это был жалкий клочок пустыни Южной Калифорнии, где в трейлерных парках бесчинствовали безработные метамфетаминщики. Нашими единственными соседями были обдолбанные бродяги, которые просачивались через разрушающиеся поселения на берегу Солтонского моря, внутреннего водоема в шестидесяти милях от границы с Мексикой. Всякий раз, когда я проходил мимо них на улице во время десятимильного пробега, они смотрели на меня так, словно я был инопланетянином, материализовавшимся в реальном мире из одного из их скоростных потусторонних видений. Но, опять же, я был одет в три слоя одежды и куртку Gore-Tex в пик стоградусной жары. Я действительно выглядел как какой-то злой посланник с того света! К тому времени мои травмы уже стали преодолимыми, и я бегал по десять миль за раз, а потом часами ходил по холмам вокруг Ниланда, отягощенный пятидесятифунтовым рюкзаком.
Ребята из команды, которых я тренировал, тоже считали меня инопланетным существом, а некоторые из них боялись меня больше, чем метамфетаминов. Они думали, что со мной что-то случилось на поле боя в той пустыне, где война не была игрой. Они не знали, что полем битвы для меня был мой собственный разум.
Я снова поехал в Долину Смерти, чтобы потренироваться, и пробежал десять миль в костюме-сауне. Мне предстояла самая сложная гонка в мире, и я дважды пробегал сто миль. Я знал, каково это, и перспектива пройти еще тридцать пять миль приводила меня в ужас. Конечно, я вел хорошую игру, демонстрировал всю свою уверенность и собрал десятки тысяч долларов, но часть меня не знала, смогу ли я закончить гонку, поэтому мне пришлось придумать варварские методы лечения, чтобы дать себе шанс.
Когда ты совсем один, требуется огромная сила воли. Я ненавидел вставать по утрам, зная, что ждет меня в этот день. Было очень одиноко, но я знал, что на дистанции Badwater я достигну точки, когда боль станет невыносимой и покажется непреодолимой. Может быть, это произойдет на пятидесятой или шестидесятой миле, а может, и позже, но наступит момент, когда я захочу бросить, и мне нужно будет уметь отбросить односекундные решения, чтобы остаться в игре и получить доступ к своим незадействованным 60 процентам.
Во время одиноких часов тренировок я начал анализировать мысли об отказе от участия в соревнованиях и понял, что если я хочу показать результат, близкий к моему абсолютному потенциалу, и сделать так, чтобы Фонд воинов мог мной гордиться, мне придется не просто отвечать на простые вопросы по мере их поступления. Мне придется подавить мысль об отказе от участия в соревнованиях до того, как она наберет силу. Прежде чем я задам себе вопрос "Почему?". Мне нужна была моя банка с печеньем на память, чтобы убедить меня в том, что, несмотря на то, что говорит мое тело, я не подвержен страданиям.
Потому что никто не бросает ультразабег или "Адскую неделю" за долю секунды. Люди принимают решение о выходе из гонки за несколько часов до звонка, поэтому мне нужно было быть достаточно внимательным, чтобы понять, когда мое тело и разум начинают давать сбой, и отключить импульс к поиску выхода задолго до того, как я упаду в эту роковую воронку. Игнорирование боли или отгораживание от правды, как это было в San Diego One Day, в этот раз не сработало, и если вы стремитесь к своим 100 процентам, вы должны каталогизировать свои слабости и уязвимости. Не игнорируйте их. Будьте готовы к ним, потому что в любом соревновании на выносливость, в любой обстановке с высоким уровнем стресса ваши слабости будут всплывать, как плохая карма, увеличиваться в объеме и захлестывать вас. Если только вы не опередите их.
Это упражнение на распознавание и визуализацию. Вы должны осознать то, что собираетесь сделать, выделить то, что вам в этом не нравится, и потратить время на визуализацию каждого возможного препятствия. Я боялся жары, поэтому в преддверии Badwater я представлял себе все новые и новые средневековые ритуалы самоистязания, замаскированные под тренировки (а может, все было наоборот). Я говорил себе, что у меня есть иммунитет к страданиям, но это не означало, что я был невосприимчив к боли. Мне было больно, как и всем остальным, но я стремился преодолевать боль, чтобы она не мешала мне. К тому времени, когда я встал на линию в Badwater в 6 утра 22 июля 2006 года, я продвинул свой губернаторский уровень до 80 процентов. За шесть месяцев я удвоил свой потолок, и знаете, что это мне гарантировало?
Джек приседает.
Старт в Badwater был поэтапным. Новички стартовали в 6 утра, ветераны - в 8 утра, а настоящие претенденты - не раньше 10 утра, что позволяло им оказаться в Долине Смерти в самый пик жары. Крис Костман действительно обладает уникальным чувством юмора. Но он не знал, что дал одному спортсмену серьезное тактическое преимущество. Не я. Я говорю об Акосе Коне.
Мы с Акосом встретились накануне вечером в гостинице Furnace Creek Inn, где останавливались все спортсмены. Он тоже был новичком и выглядел намного лучше с тех пор, как мы виделись в последний раз. Несмотря на его проблемы на Hurt 100 (он, кстати, финишировал за 35 часов 17 минут), я знал, что Акос - жеребец, и, поскольку мы оба были в первой группе, я позволил ему идти со мной в темпе по пустыне. Плохой выбор!
Первые семнадцать миль мы шли бок о бок и выглядели как странная пара. Акош - венгр ростом 177 см, весом 122 фунта. Я был самым крупным мужчиной на поле с ростом 180 см и весом 195 фунтов, а также единственным чернокожим парнем. Акоса спонсировали, и он был одет
