Каждый день Алёна благодарила Бога за ту пневмонию, в результате которой они обрели своё счастье и стали родителями. Как было восхитительно купать своего мальчика, причёсывать его рыженькие волосики, читать на ночь сказки, гулять с ним по парку и вечерами играть в игрушки.

Шло время. Вовка рос, крепчал и становился очень похожим на свою маму Алёну, никто из посторонних и не догадался бы, что Вовка не их родной мальчик. Когда ему исполнилось пять лет, семья отправилась на время отпуска к морю. Восторгу мальчишки не было предела, целыми днями он собирал с мамой красивые камушки и ракушки, катался с папой с водяных горок и купался в море, а к ночи, совершенно без сил, но абсолютно довольный, сладко засыпал прямо на руках мамы, когда семья сидела, наслаждаясь вечерним пейзажем, на открытой террасе гостиничного номера. Замечательный это был отдых! Кота Персика семья оставила на попечение соседки тёти Веры. У той была своя кошка Глаша, но тётя Вера не сомневалась, что они с Персиком подружатся, и не будут сражаться за пальму первенства в квартире. Однако у Андрея были небеспочвенные страхи за формы Персика, поскольку главным приоритетом кошачьей красоты тётя Вера считала размер окружности талии питомца. Кошка Глаша её, была похожа на воздушный шарик, на коротких толстых лапках, и теперь Андрей опасался, что за эти две недели Персик, раскормленный сердобольной нянюшкой, превратится в такой же пончик на ножках.

У Алёны же были точно такие же страхи, но уже по поводу собственной фигуры. В последнюю неделю аппетит её разгулялся не на шутку, не успев выйти из-за стола, ей уже снова хотелось что-нибудь пожевать, постоянное чувство голода не покидало женщину. Андрей, заметив её небывалый аппетит, начал подтрунивать над женой, что, мол, она, похоже, не хочет отставать от их кота, и ронять собственное достоинство, и теперь они с Персиком оба будут как Смешарики из любимого Вовкиного мультфильма. Алёна посмеивалась над собой, но в то же самое время и сама удивлялась своим изменившимся запросам, предписывая всё морскому воздуху и смене климата.

Но вот наступил последний день их отпуска, чемоданы, собранные стояли в углу, в ожидании утреннего рейса на самолёт. Уложив Вовку, и убедившись, что сын крепко спит, Андрей с Алёной решили пойти на берег, попрощаться с морем. Пляж был пустой, лёгкий ветер дул с моря, пахло свежестью и солёной водой, звёзды, такие близкие и словно мохнатые, глядели с небес на людей, которым вздумалось прогуляться в столь поздний час и моргали голубоватым таинственным светом. Ноги супругов увязали в прохладном песке, порою попадались колючие ракушки и камушки. Алёна подошла к самой кромке воды, набегающие на берег волны касались её ступней, и с тихим шелестом отступали снова в море. Андрей стоял рядом. Ночь была безмятежна и спокойна. На воде серебрилась лунная дорожка, уходящая к светилу, которое словно, любуясь своим отражением, глядело вниз.

– Как чудно Господь всё устроил, – сказала Алёна после долгого молчания, – Если так хорошо здесь, на грешной земле, то какая же благодать должна быть там, где Он, который есть Любовь и Истина и Жизнь?

– Мы можем лишь составить себе в мыслях бледное, тусклое подобие Его Царства, – ответил Андрей.

– Наверное, там сейчас наши сыновья, – продолжала Алёна, – В ладонях Бога, и им не больно, не страшно, не холодно. Я никогда не смогу забыть эти два маленьких гробика, покрытые гипюром. Как же мы не сошли с тобой с ума, как выдержали? Я была близка к этому. Но ведь любовь, Андрей, она не умирает? Ведь она осталась между нами, и мы по-прежнему их родители, а они наши крошки, наши дети! Разлука не вечна, мы встретимся, я знаю, по-другому просто не может быть, иначе для чего тогда это всё, все наши скорби? Если они ни к чему не ведут. Ведь смерть это не конец, и даже более того она как раз начало – начало нашего настоящего существования. Андрей, какое счастье, что Бог дал нам Вову. Это он своими крохотными пальчиками вытащил меня из бездны отчаяния и горя. Если бы не он, что было бы с нами? Знаешь, Андрей, я только сейчас почувствовала, что я отпустила их, наших мальчиков, только сейчас.

– Ты права, моя милая. Вовка наш, и пусть кто-то только осмелится сказать иначе. А значит, нам есть ради кого жить на этой временной земле.

Супруги просидели на пустынном берегу почти до рассвета, короткая южная ночь сменилась розоватым светом приближающейся зари, так же, как тихая светлая грусть сменяет собою большое горе, как выплаканные слёзы приносят с собою глубину утешения для исстрадавшейся, измученной болью души, только тогда Андрей с Алёной вернулись, наконец, в отель.

Опасения Андрея подтвердились. Персик действительно встретил их сам себя вдвое шире, лениво приподняв голову и зевнув, он даже не кинулся встречать хозяев, когда Алёна с Вовкой зашли к соседке за своим питомцем. Однако, располнел в семье не только кот, Алёна, благодаря своему неумеренному в последнее время аппетиту, тоже весьма округлилась. И вот, Вовка пошёл снова в садик, а супруги на любимую работу, которая, как известно, не волк, и в лес не убежит, но и сама себя тоже не сделает.

На работе как раз подоспел очередной ежегодный медосмотр. Сотрудникам фирмы был выделен один день на прохождение комиссии. Алёна быстро пробежала по кабинетам специалистов, никаких особенных жалоб у неё не было, и давление, и анализы были в норме, и остался лишь последний, столь «любимый» женщинами кабинет гинеколога. Врач долго осматривала Алёну в кресле, задавала вопросы, морщила лоб, что-то подсчитывая, и, наконец, заявила:

– Милая моя, да ведь Вы глубоко беременны!

Алёна рассмеялась, такого просто не могло быть, обе её беременности ни разу не проходили ею незамеченными, она чувствовала своё положение с первого дня. Да и к тому же, все женские дела приходили вовремя… Хотя… Всё должно было придти тогда, когда они отдыхали на море, но не пришло, но Алёна свалила всё на смену климатических поясов, и даже не заморачивалась с этим. Однако выражение лица врача было вовсе не похожим на шутливое, напротив, ознакомившись с амбулаторной картой Алёны, она нахмурилась и сейчас смотрела на Алёну и, задумавшись, зажала губами кончик шариковой ручки:

– Значит так, сейчас срочно на УЗИ, а потом снова ко мне.

– Так вы что, не шутите? – растерянно произнесла Алёна.

– Так уж какие шуточки, с вашим-то анамнезом! Бегом марш на УЗИ.

И вот уже Алёна вновь стояла в кабинете гинеколога с бланком обследования.

– Ну что же, всё подтвердилось, и срок даже больший, чем я ожидала. Вспомните, пожалуйста, ваша последняя менструация была наверняка скудной?

– Да, – ответила Алёна.

– Всё понятно. Что ж, уже тогда Вы были беременны. Поздравляю! Срок девять недель. И, учитывая Ваш не очень благоприятный анамнез. Направляю Вас сразу же в стационар. Будете находиться там до самых родов. Полный покой и душевное равновесие, а также непрестанный контроль докторов.

На дворе стоял снежный, вьюжный февраль, ветер гудел в проводах и деревья спали, укрывшись снежной бахромой, когда закричала в родовом зале крохотная девочка, новый человек пришёл в мир, огласив громким криком всех о своём пришествии.

Андрей и Вовка стояли внизу под окном, тем самым, возле которого когда-то, давным-давно, в прошлой жизни, оплакивала своих сыновей Алёна, и сейчас она показывала им через полузамёрзшее, в узорах, стекло, с высоты третьего этажа, маленькую Дашу. Глаза женщины сияли счастьем и полнотой материнства, гордостью за свою выполненную миссию. Андрей, смеясь, махал им руками, и пританцовывал, а Вовка кричал маме изо всех сил, что он приготовил сестрёнке свои самые лучшие машинки:

– Мамочка, я так соскучился! Когда вы придёте домой?

А Алёна улыбалась, глядя на своих мужчин, и прижимая к груди девочку с голубыми глазами.

Смеркалось, падал крупными хлопьями снег, на земле зажигались