В Литве до советской власти правительство не заботилось об образовании — считалось, что интеллигенции и так слишком много. Чем больше образованных людей — тем больше потенциальных бунтовщиков, поэтому образование было исключительно платным, по принципу: кому есть чем платить — тому есть что терять. В 1939 году в Литве существовало всего 3 частные средние школы для взрослых с 333 учащимися, а при советской власти было создано 12 средних школ для взрослых с 3.653 учащимися. Кроме того, уже в первом полугодии 1940 года было создано еще 136 начальных школ, в которых училось около 20 тысяч человек. Образование стало общедоступным.

В январе 1941 года в Литве впервые в истории была создана Академия наук Литовской ССР, о чем раньше ученые Литвы могли только мечтать. В течение одного года советской власти в Литве было открыто 133 новые библиотеки, 76 детских садов, 7 театров и множество других культурных учреждений[51].

Число промышленных предприятий в течение 1940–1941 гг. увеличилось в 2,1 раза, 55.800 безработных были обеспечены работой[52].

На основании декларации Народного сейма осенью 1940 года в Литве была проведена земельная реформа (прежняя власть все собиралась провести нечто подобное уже около 20 лет). Земельные владения церкви были конфискованы, а хозяйства помещиков и кулаков — урезаны до 30 гектаров[53]. Это, кстати, было не так уж и мало. Площадь более 30 га было невозможно обрабатывать без наемного труда. Видимо, именно поэтому советская власть остановилась именно на этой цифре. До 1940 года, вследствие двух реформ, 1922 и 1929 гг., помещикам было разрешено владеть угодьями до 150 гектаров. Таких было менее 10 %, но они владели примерно одной третьей всей земли, в то время как более 66 % крестьян имели наделы от 5 до 30 га, 25 % крестьян — менее 5 га, которые не позволяли прокормить семью, а некоторые и вообще не имели своей земли и были вынуждены работать батраками (они составляли около 25 % населения) [54].

В государственный фонд было изъято 607.700 гектаров земли[55]. В результате 75.623 крестьянина, раньше не имевших своей земли, получили от государства около 400 тысяч гектаров. Новоселам выделяли по 20 миллионов литов для постройки жилья и обзаведения скотом, не считая лесоматериалов и прочего. Около 20 тысяч мелких крестьянских хозяйств получили в собственность коров. И это не говоря уже о том, что советская власть освободила их от целого ряда налогов и ранее наложенных штрафов.

«Трактор был редкостью в буржуазной Литве, — вспоминал первый председатель Верховного Совета Литвы Юстас Палецкис. — Всего около 500 тракторов имелось лишь в некоторых крупных хозяйствах. Теперь же для механизации сельского хозяйства крестьянству были организованы 42 машинно-тракторные станции, которые из братских республик получили первые тысячи тракторов, и 262 машинно-конных прокатных пункта. Впервые создавались курсы трактористов, этой новой для Литвы профессии»[56].

Американская писательница Анна Луиза Стронг, побывавшая в Литве в июне 1940 года, рассказывает в своей книге «Новый путь Литвы» о своем разговоре с одной крестьянкой, которая везла клубнику на продажу в Каунас:

«Богачи нас пугали Красной армией, — сказала та. — Они говорили, что Красная армия отнимет у нас землю и продукты. Но она не берет у нас продукты даже тогда, когда мы сами ей предлагаем. У нее, наверное, много своих, может быть, больше, чем у нас»[57].

Кто пострадал от земельной реформы в Литве? Прежде всего старые помещики — граф Тышкевич, граф Нарышкин, граф Пшездецкий, князь Радзивилл, князь Васильчиков (последний давно уже жил в Германии и только получал дивиденды со своего имения в Литве), а также новые — семейства президента Литвы Антанаса Сметоны, Карвялиса, Норкайтиса, Тубялиса, Гудавичюса, Плехавичюса (того самого, который в 1944 году при немцах стал командиром «Литовского территориального корпуса»). Имение Плехавичюса в Букончяе было, как и другие, разделено среди батраков и малоземельных крестьян. В их числе был и крестьянин Бута, четырех родственников которого Плехавичюс потом расстрелял в отместку[58].

Одним из немногих крупных землевладельцев, кто остался в стране, был граф Зубов, чьи предки получили имение в Литве еще при Екатерине II. «Он один из немногих прогрессивных людей среди дворянства, — рассказал американке Анне Стронг министр сельского хозяйства советской Литвы Мицкис. — Даже во время революции 1905 года он был на стороне крестьянства. Он теперь потеряет свою землю, но он способный земледелец и может работать как агроном. Никто ему зла не желает»[59].

Наконец, следует добавить еще один факт: по условиям советско-литовского договора от 10 октября 1939 года Литва получила назад Вильнюс. Благодаря советско-германскому договору от 28 сентября 1939 года сбылась давняя мечта литовцев вернуть себе свою столицу и весь Вильнюсский край, оккупированный Польшей. В честь этого события в Вильнюсе прошли торжества и парад частей литовской армии.

* * *

В Латвии была проведена национализация промышленности, открыты ранее бездействовавшие предприятия, объявленные банкротами при прежней власти, полностью ликвидирована безработица. В результате уже к концу 1940 года валовой выпуск промышленной продукции вырос по сравнению с прошлым 1939 годом на 21 %.

Здесь также была проведена аграрная реформа, в результате которой были аннулированы старые долги крестьян на сумму свыше 350 млн рублей (в переводе на советскую валюту), 52 тысячи безземельных крестьян получили в бессрочную аренду от государства 525.000 гектаров земли, а еще 23 тысячи малоземельных крестьян — прирезку в 75.000 гектаров. 25.000 гектаров земли, экспроприированной у помещиков, было отведено под создание совхозов. С целью повышения эффективности сельского хозяйства в республике к началу 1941 года было создано 50 МТС и 502 машинно-конных прокатных пункта[60].

* * *

В Эстонии, несмотря на более высокий уровень модернизации, ситуация в хозяйстве была не намного лучше, чем в Литве или в Латвии. «Советизация» Эстонии началась с введения всеобщего бесплатного образования и введения стипендий студентам вузов и техникумов. Количество учащихся только в средних школах возросло с 13,5 тыс. (в 1939–1940 учебном году) до 18,1 тыс. человек в 1940–1941 учебном году[61].

«Я родился в 1924 году и хорошо помню, что из себя представляла Эстония тех лет, — рассказывал Уно Лахт, известный в СССР поэт-сатирик, а впоследствии член правления эстонского „Союза против неонацизма и межнациональной розни“. — Мало кто из официальных историков говорит, что не было ни бесплатного среднего, ни высшего образования, число батраков и бедных в фактически рабском услужении достигало больше половины населения, процветал туберкулез и другие болезни из-за платной медицины. Эстонцы бежали из Эстонии куда глаза глядят. Всего этого вы не прочтете в современных учебниках по истории»