Шрифт:
Закладка:
- Да когда это было! – насупился упырь.
- А у вас что? Кол? – спросила я, глядя на рубаху.
- А! Промахнулись! Хотели в сердце! – посмотрел себе на грудь мельник, запахивая рубаху. – Разрыли, значит. Лежу, терплю. Смотрю, кол достали! Ну итить - колотить! Замахнулись, мол сейчас как всадим.
Упырь промолчал и обижено шмыгнул носом.
- Я же вроде вреда такого не делал! Я просто глаза открыл и спросил:"За что?!". Эти, понятное дело, заорали, кое-как воткнули и давай бежать! В кое-каке у меня еще один торчит! А ниче! Пусть будет! За одежу не сильно цепляет, поэтому пущай торчит! Ты, Нась, когда за бисями пойдешь?
Запустить мельницу это хорошо! Но меня волнует молоко!
- Можно оставить, не боись! – заметил домовой. – Я прослежу!
- Да ты что?
- Думаешь, что я внучку свою обижу? – захрипел упырь. – Да я за нее сам горло порвать готов! Вон, гляди! Она у меня палец оторвала! И рада! Верни деду палец!
- Я пойду с дитем! – заметила я, слыша мерное поскрипывание колыбели.
- А нырять, как ты с дитем собралась? - в один голос выдали и домовой, и упырь. – Или что? На травку положишь, а сама с головой? Так его быстро поветрульки утащат!
- Кто? – округлила я глаза, сверкнув пробелом в образовании.
- Ну фараонки, шутовки, щекотихи… Лобасты! Русалки! – перечисляли домовой и упырь. – Что –то с нашей Настей не то! Она как с барином сошлась, так все позабыла! Ну, это если Леший не опередит их!
- Спасибо, - поблагодарила я, но не от чистого сердца. – Что нужно делать?
- Как что? Вышла на бережок, рубаху сняла, волосы распустила, прочитала слова, которые я тебе дам, а потом в воду заходишь! Ныряешь и ищешь! Тебе самавода показать должна! – заметил упырь. Послышался хруст. Я посмотрела на счастливую малышку, которая радостно играла с пальцами деда. – Ну вот кто так делает? Оторвала у деда еще один палец! Дед только на место приладил!
- Так! Я иду на озеро, правильно? – спросила я, поглядывая на домового. Только сейчас я заметила, что он косточку гложет. Причем с таким наслаждением. Сам он был похож на гнома – йети, и немножко на мурзика.
- Куриная! – заметил домовой, задумчиво сидя на печке, как парень с сигарой.
- Да! Прямо туда, где река в озеро впадает! – пояснил упырь, пытаясь понять, на место ли приделал пальцы или все-таки лучше поменять. – Раздеваешься, волосы распускаешь, читаешь про себя слова, которым я сейчас тебя научу и в воду! Только глаза закрой! Клад сам тебе в руки дастся! На то и заговорен!
Десять минут понадобилось, чтобы я выучила слова. Ну, если это сработает! Не хотелось бы снова испытывать судьбу…
- Отлично! - согласилась я, с тревогой поглядывая на идиллию. – Послушай, папа! Если с ребенком что-то случится, я …
- Да иди уже! – махнул рукой упырь. – А мы тут с внучкой поиграем!
Он прижал руки к лицу.
- Нет упыря?- усмехнулся он, а потом убрал. – Откопался упырь! Нет упыря? Откопался упырь!
Никогда я не видела столько детской радости.
Придется поверить! Надеюсь, что домовой дите в обиду не даст!
Я вышла в ночной полумрак, слыша пронзительные скрипы мельницы. Она еле-еле вертелась, зато четко выделялась на фоне дымчатых облаков, подсвеченных луной.
- Так, нужно нам сюда! – заметила я, сворачивая со знакомой тропки. Эта тропка вела вдоль озера, которое серебрилось огромным зеркалом.
- Уху! – послышалось сверху гулкое и страшное
А я чуть не «ухухнулась» от страха, слыша шелест крыльев и веток.
- Я тебя запомнила! – сощурилась я вверх, прижимая руку к сердцу. – Только попадись мне!
Тропка петляла между деревьями, а я слышала приближающийся шелест реки.
- Кажется, тут! – прошептала я, раздвигая кусты. Озеро казалось спокойным и гладким, на его глади то здесь, то там сверкали лунные блестки.
Осторожно, чтобы не издавать лишних звуков, я вышла на самую-самую кромку, снимая с себя платье. Я раздевалась так, как раздеваются пьяные подростки, когда в соседней комнате мирно спят родители в обнимку с ремнем.
Попрыгав на одной ноге, я сняла с себя исподнее.
- Так? Куда бы это все деть? – спросила я шепотом. Класть на траву не хотелось. Платье было белым, нарядным.
Недолго думая, я повесила его на куст, а рядом развесила панталоны.
- Так, - размялась сборная по плаванью в горячей ванне с пенкой и бомбочками. Ветер трепал волосы, а я закрыла глаза и стала шептать заветные слова.
- Водица-водица, иду не топиться, свое забирать, свое доставать… - шептала я, как научил мельник. – Отдай вода, что мое по праву!
Ну, поехали!
Зажмурившись, я набрала воздух в грудь и упала в воду! Отбив грудь и упершись руками в дно, я поняла, что тут воробью по колено. И надо отползти подальше.
Стоило мне сделать шаг, как мелкое теплое озеро превратилось в холодный глубокий омут!
Сначала все вокруг загудело. Вместо шума леса, наступила гулкая бурлящая тишина и темнота.
- Абыр-быр-быр! – выдала я целую вереницу пузырьков, размахивая загребущими и охочими до клада руками.
«Закрой глаза!», - вспомнила я голос мельника, и при этом чувствовала, как меня погружает все глубже и глубже. Чем глубже меня погружало, тем сильнее на меня накатывала паника.
Я послушно закрыла глаза и выставила руку вперед, в надежде, что клад сам нырнет мне в нее.
И он нырнул. Сначала пальцы ударились обо что-то твердое, потом запутались в чем-то волосатом, а уже потом нашли клад!
Вот только странно… Клад был какой-то подозрительный… Сначала он был мягким, но стоило мне его немного сжать, как клад тут же увеличился в размерах. Эх, чтоб так с зарплатой по-жизни было!
А потом меня резко потащило наверх. Наверно, это тоже часть магии!
- Кхе! - выдала я, а потом открыла глаза, видя как мое «Кхе!», стекает по крайне недовольному лицу красавца – водяного. Рядом на воде плавали старинные карты. Некоторые рубашкой вверх. Причем, сразу два одинаковых крестовых туза!
- А что у нас козырь? – спросил раскатистый голос Лешего. Казалось, от его голоса деревья заскрипели, а растревоженные вороны с карканьем поднялись в небо.
- Крести, - заметил водяной, сощурив глаза. – Вылови два козырных туза и считай, что я отбился и хожу с дамы! Настя! Ты что творишь?!
А что я творю? Моя обнаженная грудь притерлась к красивой груди водяного.
- Мне н-н-нужно с-с-сундук с ч-ч-чертями д-д-достать! – я прокашлялась и отбила мерзлую чечетку зубами, чувствуя, как меня тащат к берегу. Ноги свело судорогой. Видимо, на дне вода была холоднее, чем сверху.
