— Нет, только сильно тошнило, когда мы бежали за автомобилем.

Доктор с минуту подумал и глубокомысленно оказал:

— У вас легкая степень болезни.

— Значит, можно лететь, доктор?

— Да. Думаю — можно. В ракете, правда, только десятая часть нормального атмосферного давления, но зато вы будете дышать чистым кислородом, не разбавленным на четыре пятых азотом, как в атмосфере. Этого вполне достаточно для дыхания. А на Звезде Кэц имеются внутренние камеры с нормальным давлением. Значит, вам придется только немного потерпеть во время перелета. Звезда находится на высоте всего в тысячу километров.

— Сколько же дней продлится перелет? — спросил я.

Доктор насмешливо скосил глаза в мою сторону.

— Я вижу, вы мало понимаете в межпланетных путешествиях. Так вот, дорогой мой: ракета летит до Звезды восемь-десять минут. Но так как приходится перевозить непривычных людей, то полет немного затягивается. Чтобы воспользоваться центробежной силой, снаряд летит под углом в двадцать пять градусов к горизонту по направлению вращения Земли. В первые десять секунд скорость возрастает до пятисот метров в секунду и лишь во время полета через атмосферу несколько замедляется, а затем, когда атмосфера начнет редеть, вновь повышается.

— Почему скорость замедляется при полете через атмосферу? Торможение?

— Торможение преодолимо, но при чрезмерной быстроте полета через атмосферу от трения сильно накаляется оболочка ракеты, и тяжесть со скоростью увеличивается. А почувствовать свое тело тяжелее в десять раз не очень-то приятно.

— А мы не сгорим от трения оболочки об атмосферу? — опасливо спросил я.

— Нет. Может быть, немного вспотеете — не больше. Ведь оболочка ракеты состоит из трех слоев. Внутренний — прочный металлический, с окнами из кварца, прикрытыми слоем обыкновенного стекла, и с дверьми, герметически закрывающимися. Второй — тугоплавкий, из материала, почти не проводящего тепла. Третий — наружный — хотя и относительно тонкий, но из чрезвычайно тугоплавкого металла. Если верхний слой накалится добела, то средний — задержит тепло, и оно не попадет внутрь ракеты, да и холодильники отличные. Холодильный газ непрерывно циркулирует между оболочками, проникая через рыхлую среднюю малотеплопроводную прокладку.

— Вы, доктор, настоящий инженер, — оказал я.

— Ничего не поделаешь. Ракету легче приспособить к человеческому организму, чем организм к необычайным условиям. Поэтому техникам приходится работать в контакте со мною. Посмотрели бы вы первые опыты. Сколько неудач, жертв!

— И человеческие были?

— Да, и человеческие.

У меня по спине забегали мурашки. Но отступать было поздно.

———————

Когда я вернулся в гостиницу, Тоня радостно сообщила мне:

— Я уже знаю — все прекрасно устроилось. Мы вылетаем завтра, ровно в полдень. С собою ничего не берите. Утром, перед полетом, мы примем ванну и пройдем дезинфекционную камеру. Вы получите стерилизованное белье и костюм. Доктор сказал, что вы совершенно здоровый человек.

Я слушал Тоню, как во сне. Страх поверг меня в оцепенение. Думаю — не стоит говорить о том, как я провел последнюю ночь на Земле и что передумал…

VI «Чистилище»

Настало утро. Последнее утро на Земле. Я тоскливо посмотрел в окно — светило яркое солнце. Есть не хотелось, но я заставил себя позавтракать и отправился «очищаться» от земных микробов. Эта процедура заняла больше часа. Врач-бактериолог говорил мне о каких-то головокружительных цифрах — миллиардах микробов, гнездившихся на моей земной одежде. Оказывается, я носил на себе тиф, паратиф, дизентерию, грипп, коклюш и чуть ли не холеру. На моих руках были обнаружены синегнойные палочки и туберкулез. На ботинках — сибирская язва. В карманах проживали анаэробы столбняка. В складках пальто — возвратная лихорадка, ящур. На шляпе — бешенство, оспа, рожа… От этих новостей я впал в лихорадку. Сколько невидимых врагов ожидало случая, чтобы наброситься на меня и свалить с ног. Что ни говори, а Земля имеет свои опасности. Это немного примирило меня с звездным путешествием.

Мне пришлось перенести промывание желудка, кишок и подвергнуться новым для меня процедурам облучения неизвестными аппаратами. Эти аппараты должны были убить вредные микробы, гнездившиеся внутри моего организма. Я был порядком измучен.

— Доктор, — сказал я. — Эти предосторожности не достигают цели. Как только я выйду из вашей камеры, микробы вновь набросятся на меня.

— Это верно, но вы, по крайней мере, избавились от тех микробов, которые привезли из большого города. В кубическом метре воздуха в центре Ленинграда находятся тысячи бактерий, в парках только сотни, а уже на высоте Исаакия лишь десятки. У нас на Памире — единицы. Холод и палящее солнце, отсутствие пыли, сухость — прекрасные дезинфекторы. На Кэце вы снова попадете в чистилище. Здесь мы очищаем» только начерно. А там вас подвергнут основательной чистке. Неприятно? Ничего не поделаешь. Зато вы будете совершенно спокойны за то, что не заболеете никакими инфекционными болезнями. По крайней мере, там риск сведен до минимума. А здесь вы рискуете ежеминутно.

— Это очень утешительно, — сказал я, облачаясь в дезинфицированное платье, — если только я не сгорю, не задохнусь, не…

— Сгореть и задохнуться можно и на Земле, — перебил меня доктор.

Когда я вышел на улицу, наш автомобиль уже стоял у тротуара. Скоро и Тоня вышла из женского отделения дезинфекционной камеры. Она улыбалась мне и села рядом. Автомобиль тронулся в путь.

— Хорошо промылись?

— Да, баня была первоклассная. Смыл триста квадриллионов двести триллионов сто биллионов микробов.

Я посмотрел на Тоню. Она посвежела, загорела, на щеках появился румянец. Она была совершенно спокойна, словно мы собрались в парк культуры. Нет, хорошо, что я согласился лететь с нею…

Полдень. Солнце стоит почти над головой. Небо синее, прозрачное, как горный хрусталь. Блестит на горах снег, синеют застывшие ледяные реки ледников, внизу весело шумят горные ручьи и водопады, еще ниже зеленеют поля, и на них, словно, снежные комья, видны стада пасущихся овец. Несмотря на жгучее солнце, ветер приносит ледяное дыхание гор. Как красива наша Земля! А через несколько минут я оставлю ее и полечу в черную бездну неба. Право, об этом лучше читать в романах…

— Вот наша ракета! — радостно крикнула Тоня. — Она похожа на рыбий пузырь. Смотрите, толстенький доктор уже ждет нас.

Мы сошли с автомобиля, и я по привычке протянул руку доктору, но он быстро спрятал руки за спину.

— Не забывайте, что вы уже дезинфицированы. Не прикасайтесь больше ни к чему земному.

Увы, я отрешен от земли.