Шрифт:
Закладка:
– Спутники! Вот оно что! Вот почему мне знаком ваш голос. Я же его по радио прежде слышал. Майор Юджин Линдхольм, к вашим услугам. – Последовала пауза минуты в две, а затем он спросил: – До Райт-Паттерсона топлива у вас хватит?
Я много раз летала на ту авиабазу – перегоняла туда самолеты во время войны. Она была примерно в ста пятидесяти милях от того места, где мы находились. Я кивнула и, скорректировав курс, направила нашу «Сессну» прямиком к Райт-Паттерсону.
Натаниэль тоже кивнул, обозначив свое понимание, и снова поднес к губам микрофон:
– Топлива хватит. И место нам знакомо. Немедленно следуем туда.
– Отлично. Окажетесь там как раз к ужину. Но заранее предупреждаю, что достойных посещения достопримечательностей там днем с огнем не сыщешь.
При упоминании еды мой желудок заурчал. Я припомнила, что ели мы в последний раз вчера вечером. На меня вдруг напал зверский голод. Даже просто вода оказалась бы кстати.
Натаниэль отключился и со вздохом откинулся на спинку кресла.
– Похоже, у тебя завелся поклонник, – прокомментировала я его переговоры.
Он фыркнул. Помолчал. Затем пробормотал:
– Мы должны были это предвидеть.
– Предвидеть что?
– Метеорит. Мы должны были предвидеть его падение.
– Слежение за метеоритами вовсе не входило в круг ваших должностных обязанностей.
– Но мы искали то, что могло бы помешать функционированию спутников. Нам следовало бы заметить подбирающийся к нам чертов астероид. Заметь мы его хотя бы тогда…
– Ну и заметь вы его вовремя, что бы сделали?
Он, насупившись, промолчал.
Звук двигателя вдруг изменился, а кресло подо мной нещадно завибрировало. Колено Натаниэля принялось подпрыгивать, и он, подавшись вперед, судорожным движением схватил карты.
– Похоже, нам следует отклониться на юго-запад.
Я уже сделала это, и у нас было сопровождение, но если Натаниэль чувствовал себя полезным, давая мне указания, то, ей-богу, он мог вести меня всю дорогу туда.
Очевидно, нас, на нашу беду, угораздило оказаться в районе, куда принялись падать камни, вырванные метеоритом из земной коры, а затем на время выброшенные за пределы атмосферы. И каждая огненная полоса в небе, прочерченная нежеланным подарком внеземного гостя, напоминала нам, насколько мы уязвимы перед беспощадными силами природы.
Я видела падающие камни, но никак не могла помешать им сбить нас. Поэтому я лишь крепче сжала штурвал и полетела.
* * *
Прелесть постоянного чувства голода заключалась в том, что оно противостояло успокаивающему гулу самолета и не давало мне заснуть. А еще ужасный баритон Натаниэля. У моего мужа много достоинств, но пение явно не одно из них. Его пение напоминало грохот гравия в ведре.
К счастью, он знал это и налегал больше на комедийный репертуар, пытаясь не давать мне уснуть. Ревя, как влюбленный мул, Натаниэль притопывал ногой:
О, помнишь ты бабулино хозяйственное мыло?
Оно отлично справится, отмоет все без мук.
И для горшка, и чайника, и для лица и рук!
Наконец-то вдалеке под нами открылся великолепный вид на аэродром Райт-Паттерсон. Его опознавательный огонек на вышке вспыхнул зеленым, а затем, обозначив его армейскую принадлежность, двойным коротким белым.
Миссис Молино страждет в долине,
Язвой замучена ныне!
– Спасены! – Я, снизив «Сессну» до нужной высоты, зафиксировала ее. – Сообщи диспетчеру, что мы прибываем.
Натаниэль ухмыльнулся и, взяв в руку микрофон, произнес в него:
– Сабля Два-Один. Один-Шесть Браво запрашивает, как там у вас на базе с едой?
Рация в ответ затрещала, и из динамика раздался сначала смех майора Линдхольма, а затем он сообщил:
– Там есть все, чего пожелаете. И даже больше.
– И только-то?
– Если окажется мало, а вы действительно будете милы, то я даже поделюсь с вами снедью из пакета, что мне собрала на работу моя женушка.
Я рассмеялась вместе с Натаниэлем гораздо громче, чем шутка того заслуживала.
Натаниэль переключил радио на частоту вышки, и из динамика тут же раздался голос:
– Башня Райт-Паттерсон самолету, следующему курсом два-шесть-ноль на высоте восемь тысяч пятьсот футов. Немедленно назовите себя.
– Башня Райт-Паттерсон. На связи – «Сессна» Четыре-Один-Шесть Браво. Снижаемся с восьми тысяч пятисот на ваше поле. – Натаниэль летал со мной уже не раз, и общение с диспетчерами аэродромов превратилось для него в рутину. Он на мгновение опустил микрофон, затем, ухмыльнувшись, вновь поднял его. – И, Башня, у нас на буксире Сабля Два-Один.
– Сабля Два-Один Башне. Мы сопровождаем Один-Шесть Браво. Запрашиваем разрешение на посадку.
Я фыркнула. У пилота истребителя, поди, уже желваки ходуном ходили от того, что пришлось тащиться за столь медлительным и убогоньким самолетом, каким и была моя «Сессна», а тут еще и издевательская реплика Натаниэля.
– Один-Шесть Браво и Сабля Два-Один, Башня вас поняла. Один-Шесть Браво, следуйте на посадку. Имейте в виду, что у нас…
Мимо носа моего самолета пронесся ослепительный пучок света. Прозвучал отрывистый, похожий на взрыв бомбы звук. Самолет дернулся. Я немедленно выровняла его, и вдруг… Вдруг увидела пропеллер. Вернее, увидела то, что от него осталось, поскольку часть его просто исчезла. На понимание того, что произошло, мне потребовалось мгновение. Полоска света была камешком, и камешек этот врезался прямиком в нос моего самолета, снеся часть винта.
Вибрация двигателя передалась моей руке, вцепившейся в рычаг управления, а спинка кресла с силой врезала по основанию позвоночника.
Дальше будет только хуже, немедленно сообразила я.
Двигатель ходил ходуном и натужно стонал, и не исключено было, что от чудовищной вибрации он просто выскочит наружу. Я немедля перевела двигатель на холостой ход и приступила к его аварийному глушению. Черт возьми! Я не дотяну до аэродрома. Мне нужна посадочная площадка. Прямо сейчас!
По крайней мере, мы находились над сельской местностью, но беда была в том, что снег на полях скрывал неровности. В том числе и критические.
Я потянула ручку дроссельной заслонки до упора, и двигатель наконец-то заглох, а единственным звуком, доносившимся до нас, стал свист ветра. И тут то, что осталось от пропеллера, оторвалось от оси и, неистово вертясь, пронеслось в воздухе. К счастью, пронеслось мимо.
«Сессна» была чертовски хорошим планером, но угоди нечаянный камешек с небес ему в крыло, нам, пожалуй, и единственного шанса на спасение не представилось бы, хотя и теперь на более-менее благополучное приземление у меня имелась лишь одна попытка.
Между полями проходила дорога, способная на первый взгляд послужить нам вполне приемлемой посадочной полосой, если бы не заборы. Выбора не было – придется садиться на поле.
Будучи в составе «ОС», поломки двигателя в самолете,