Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Классика » Флаги осени - Павел Васильевич Крусанов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 161
Перейти на страницу:
шестисот тридцати шести лет. Однако в целом, по средним показателям (если отсечь крайности), прослеживалось определённое стремление к словно бы намагниченным трём сотням – одни не дотянули, другие проскочили, но если сложить и поделить… Сведения о XII и XVIII династиях по существу не стоило брать в расчёт – много спорных датировок, да и трактовки самой древнеегипетской хронологии, как показал сетевой поиск, в среде египтологов были весьма разнообразны. С остальными – тоже не просто. Да вот хотя бы: откуда вести счёт – с рождения основоположника или с его вступления на трон? А где заканчивать? Вопросы раскачивались в голове Егора, как еловые лапы на долгом ветру. Тем не менее он снова вывел на экран компа калькулятор. К фиолетовым цифрам 304 он последовательно прибавил жёлтые 289, синие 236, зелёные 341, коричневые 276, красные 261, голубые 333… Досчитать Егор не успел – мобилка запела «Славься, славься…».

– Привет, – сказала трубка Настиным голосом. – Дома?

– Дома.

– Сейчас перезвоню на железяку.

Егор едва успел дойти до гостиной, как ожил городской телефон.

– Голого на Марата помнишь? – спросила Настя. – Первого, в шапочке?

– Ну? – сказал Егор.

– Мы сегодня генетику сдавали. Потом с Катенькой в «Zoom» зашли – отметить, а там этот, в шапочке, сидит.

– Голый?

– Ну да. То есть нет, сегодня одетый. Народу много, ну мы к нему за столик и сели. А он давай нас клеить – прикольный такой. Я говорю, это у вас секта, что ли, специальная – «долой стыд»? То голыми по улице гуляете, то скромных девушек за коленки трогаете…

– Он тебя что, за коленки трогал? – Настин голос волновал Егора необычайно.

– Это так, к слову. Хотя Катеньку, кажется, трогал. Не важно. Он довольный такой, что я его узнала, говорит, он – не секта, он – рыцарь бескорыстия. Мы ведь, говорит, по большей части любим то, что сделано не для наживы – музыку, там, правильную, книги с человеческим лицом, женщин не за деньги, а упыри медийные вещают, что всё должно быть ровно наоборот. И если ты, мол, не такой, фастфуд не трескаешь и от «Блестящих» не заводишься, то вся твоя жизнь – мимо кассы. Ничего себе парниша, забавный. И погремуха смешная – Тарарам. Катенька повелась – телефон дала.

Егор почему-то был уверен, что Настя тоже дала соседу по столику номер своей мобилки. Что делать – стоит доверительно сказать этим бестиям пару ничего не значащих слов, как они, вместо того чтобы фыркнуть и отвернуться, с радостью впускают тебя в свою жизнь. Женщины любят ушами, а мужчины – чем Бог послал… Завтра Егору надо было сдавать экзамен суровому античнику (он учился на историческом в большом университете), но готовиться, понятное дело, не хотелось, так что он был рад любому поводу отвлечься. Часы показывали половину третьего. Мать приходила домой в шесть.

– Какие планы? – поинтересовался Егор.

– Да вот, зашла домой переобуться. Трамвайный хам мне босоножку отдавил.

«Сколько приключений в один день выпадает на долю хорошеньких девушек…» – подумал Егор и спошлил:

– Приезжай ко мне, глупостями займёмся.

– Это, типа, «Наше радио», программа «Невтерпёж» – замани с утра подружку в койку. Так бы и сказал: ты, Настенька, в прямом эфире…

– Какое «Наше радио»? Ты же сама позвонила.

– Верно, – согласилась Настя. – Всё равно не ожидала. Вот ведь, какой ты испорченный. Не знаешь разве, как за девушкой ухаживают? Ей нужно сначала стихи почитать, потом угостить вином…

– Почему испорченный? – надулся Егор. – Глупости восстанавливают кислотно-щелочной баланс, поднимают тонус, предотвращают кариес и разглаживают морщины на девяносто процентов. Глупости заботятся о нас.

Трубка ответила оглушительной паузой.

– Ладно, – наконец уступила Настя. – Уговорил. И где ты только слова такие берёшь… липучие.

«Удивительное дело, – подумал Егор, – никакой психологии… Врут, что ли, классики про тургеневских девушек?» Он был не прав. По крайней мере, насчёт психологии. Три года назад, шестнадцатилетним школьником, когда он последний раз проводил лето на съёмной даче под Лугой, его пленила одна волоокая юница, тоже дачница. Егор скакал вокруг неё петушком, но та оставалась холодной, как медуза. Соседка, деревенская баба, видя его страдания, сказала заветные слова: «Не гляди, что она нос воротит – мол, не хочу тебя. Девка она ещё не целованная, не пробовала никого. Ты напористей будь. У них, у девок-то, как? Кого они попробуют, того им и захочется». Но Егор уже не помнил этих слов. Да и как ему было тогда довериться той бабе? Что она могла понимать? Она была уже не молода, лет тридцати пяти, она была почти мёртвой.

Цветные подсчёты так и остались незавершёнными. Фломастеры отправились обратно в холодильник.

2

Насте часто снился один и тот же сон, будто она бежит во весь дух, то ли догоняя кого-то, то ли от кого-то убегая, но пространство сна вокруг густеет, сопротивляется, и ей, чтобы хоть немного продвинуться вперёд, уже приходится не бежать, а прыгать какими-то нелепыми лягушачьими скачками – прыг-скок, прыг-скок, – всякий раз протяжно зависая в стоячем киселе грёзы. Так прыгают водолазы в тяжёлых костюмах по взрывающемуся мутью дну или космонавты на Луне. И ничего не происходит, погоня заканчивается пробуждением. Ерунда, сущий вздор. Мастер сна явно дал здесь маху – говорить было бы и вовсе не о чем, если бы не хорошая операторская работа. Сон этот не вызывал у Насти ни страха, ни радости, а одно досадное недоумение. Его, этого сна, вообще не должно было быть, поскольку Настя никогда не погружалась в бездну и не летала на Луну. Возможно, так проявлялось воспоминание о каком-то инобытии, в котором Настя была морским гребешком, или прозрение чего-то с ней ещё не случившегося. Как бы там ни было, сон, погуляв на стороне, возвращался снова и снова.

Второй раз за неделю Настя проснулась с чувством навязчивого недоумения. Впрочем, после стакана грейпфрутового сока скверное чувство, словно постепенно погружаемый в горячий чай кусочек сахара, стало таять с притопленной явью стороны, и вскоре от него ничего не осталось, даже буквы «ч».

В отличие от большинства сверстниц, у Насти к двадцати годам уже сложилось пусть спорное, но вполне внятное представление о жизни, которое позволяло ей время от времени проявлять характер и ввязываться в авантюры. Формулировалось это представление примерно следующим образом: жизнь – злая история, и всё самое отвратительное в ней обязательно случится. По существу, это была выигрышная позиция, поскольку в ней не оставалось места разочарованию.

В действительности, ничего по-настоящему отвратительного с Настей ещё не произошло: при рождении ей не защемили щипцами голову, её не

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 161
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Павел Васильевич Крусанов»: