— Сомневаюсь, — моя усмешка выходит какой-то неубедительной. Наверное, потому что мне ни грамма не смешно.

Нервы натянуты тугой тетивой, сердце сбесившимся зверем колотится о ребра, колени подрагивают, а общее состояние близко к обморочному. В том, как это юнец влияет на меня, есть что-то противоестественное, неправильное, нелогичное… Сотой долей замутненного разума, я осознаю абсурдность своего судорожного трепета, но поделать ничего не могу.

— Не сомневайся. Я бы нашел способ тебя найти, — с этими словами парень обхватывает мое запястье и силой тянет к себе, затаскивая внутрь просторных апартаментов.

Я хоть и явилась к нему сама, по доброй воле, но моя истерзанная совесть все равно рождает глупый и явно запоздалый протест:

— Подожди, — высвобождаюсь из оков его горячих пальцев. — То, что сейчас произойдет, должно остаться в стенах этого номера. Понимаешь?

Привычка все и всегда контролировать не покидает меня даже в столь пикантные моменты.

— Да, — торопливо кивает он, вновь протягивая ко мне руки.

— Нет, я серьезно, — не унимаюсь я. — Я уважаемый человек и обычно никогда так не поступаю…

— Замолчи, — Богдан накрывает мой рот ладонью, и я потрясенно замираю. — Я услышал тебя с первого раза и согласился. Я не один из тех ребят, кто не помнит и половины произнесенных ими слов. А объяснять причины своих решений ты вовсе не обязана, — он медленно опускает руку ниже, обводит пальцами линию моего подбородка, скользит по шее и ласково касается ключиц. — Давай просто согрешим, чтобы тебе было что рассказать на своей следующей исповеди?

Ему все-таки удается выбить из меня улыбку. Искреннюю, широкую, глупую… Вот чертов провокатор! Думает, я святая? Что ж, сейчас я докажу ему обратное.

Глава 5

Богдан

Господь мог бы послать мне ангела, но, поразмыслив, решил, что в последнее время я слишком хорошо себя вел, поэтому расщедрился и послал мне Карину. В постели она оказалась настоящей распутницей. В самом потрясающем смысле этого слова.

Когда мой язык касается ее нежных бархатных губ, в мозгу резко что-то переклинивает. Кажется, выходит из строя система тормозов, и меня несет так, что не остается ни единого шанса на спасение. Ни для нее, ни для меня.

Наш поцелуй больше похож на взрыв, чем на проявление нежности. Грубый, напористый, с отголосками первобытных инстинктов — ударной волной он рушит незримые границы, которые еще недавно нас разделяли. Комната наполняется стонами, звуками ударяющихся зубов, приглушенным рычанием и аурой грядущего секса. Звенящей и будоражащей.

Обхватываю тонкие Каринины запястья и впечатываю их в дверь прямо над ее головой. Кажется, девушке нравится мое легкое доминирование, потому что прогиб в ее пояснице становится глубже, а давление бюста — сильнее. Очевидно, поддавшись порыву, он жадно закусывает мою нижнюю губу и, немного ее оттянув, заглядывает мне в глаза своими бесстыжими и манящими.

«Ну, и кто здесь главный?» — беззвучно спрашивает Карина, но я ничего не отвечаю. Сегодня — мое время, моя ночь. Скоро она сама во всем убедится, и высокомерное, презрительно-насмешливое выражение навсегда покинет ее прекрасное лицо.

Вновь приникаю к жарким губам, углубляя возбуждающий поцелуй, и вдруг отчетливо понимаю, что мне до чертиков нравится вкус ее слюны. Такой естественный и притягательный, что хочется пропитаться им насквозь. Это ведь банальная биология, понимаете? Если человек подходит тебе по вкусу и запаху, значит, вы совместимы на самом фундаментальном, базовом уровне. И у нас с Кариной точное совпадение. Десять из десяти.

Я сдираю с нее одежду, как обезумевший от голода зверь. Шепчу что-то нечленораздельное, рвано выдыхаю ей в рот интригующие пошлости и переполняюсь таким восторженным предвкушением, будто она первая женщина, которую мне предстоит увидеть голой.

Забавно, но мой реальный первый раз даже близко не сравнится по эмоциям с тем, что я испытываю сейчас, разделяя момент страсти с Кариной. Девственности я лишился классе в девятом, и единственное, что помню из того дня, — это острое чувство неловкости, в процессе сменившееся желанием побыстрее сделать ноги. Все-таки первый половой опыт является сексом лишь номинально. По большей части это невнятная возня, торопливые дерганья и мешающие расслабиться переживания о том, как бы не порвался презик.

Сегодня же все совершенно по-другому. В нашем с Кариной единении нет ни грамма смущения, ни намека на робость, ни капли стыдливости. Мы двигаемся так, будто трахались уже сотню раз, — уверенно, смело, решительно. С бешеным энтузиазмом и неукротимой энергией.

Абсолютно ошалев от желания, я покрываю влажными поцелуями каждый миллиметр ее шикарного, пахнущего розами тела. Шея, слегка выпирающие ключицы, тяжелая налитая грудь с призывно торчащими сосками, гладкий живот с необычайно эстетичным пупком — ничто не остается без моего внимания. Я ласкаю ее всю. Упоенно, жадно, рьяно.

— Блин, ты такая клевая, — мычу я, не отрывая губ от ее волшебной кожи. — Пошли в кровать?

Не распахивая глаз, Карина несколько раз согласно кивает, и я ловко подхватываю ее на руки. На ощупь она как пушинка, совершенно невесомая, поэтому я совсем не тороплюсь опустить ее стройное тело на постель. Вот она — вся здесь, в моих объятьях, в моей власти… Горячая, обнаженная, уязвимая. Можно истязать ее сочные губы, можно вдыхать пьянящий аромат ее волос… Любить можно, неистовствовать, бушевать.

Избавляю Карину от остатков одежды и громко сглатываю, наслаждаясь увиденным. Она — воплощение женственности и грации, а изгибы ее тела напоминают мне скрипку. В детстве я играл на этом инструменте и уже тогда проникся его магнетизмом. Звуки скрипки способны пробудить в человеке самое потаенное, дикое, скрытое от посторонних глаз. Они способны свести с ума и при жизни вознести к небесам.

Так вот, с Кариной то же самое. При виде ее трепещущего под моим жадным взором тела меня нехило так вштыривает, будто вискаря хлебнул. Голову затягивает хмельным туманом, в ушах начинает звенеть, а лоб покрывается мелкой испариной.

Твою ж мать! Разве можно быть такой красивой, Карина?! Это настоящее преступление! Смертный грех, не иначе!

— Иди сюда, — девушка цепляет резинку моих штанов и вместе с трусами приспускает их вниз.

Любопытный обжигающий взгляд скатывается по моему животу, а в следующую секунду ее глаза застилаются пеленой животной похоти — зрачки расширяются, и тьма перекрывает собой зеленую радужку. Да, она меня хочет. В этом можно не сомневаться.

Я накрываю Карину собой, и мы вместе проваливаемся в какую-то дрожащую бездну. Нас разрывает на