– Зачем мою маму туда перевели?

– Твоя мама долго была в Теневом мире. Магзели считают, что она может знать какие-то дороги туда или оттуда. Нельзя вырваться из Теневых миров, а она вырвалась.

– Бред, ромалэ! Я приходил к маме несколько раз! Всё было нормально! Магзели её не трогали!

– Сейчас всё изменилось. Сегодня ночью из Теневых миров пришёл змей. Он разодрал тут кучу уровней, спутал всю магию. Есть жертвы. Считают, что змей приползал к твоей маме, гаджо Филат! Говорят: она его вызвала, потому что хотела удрать обратно в Теневые миры!

– Что за дела, дохлый хмырь! Да я… – Филат стиснул зубы, еле сдержавшись.

Место тут было людное. Практически перекрёсток. По одной из лестниц вампал, уши которого были заткнуты винными пробками, тащил вопящего малютку альрауна. У альрауна было лицо старца и тело младенца. А на ногах корни. «Меня никто не любит! – орал альраун. – Мигом приласкали меня – или я так завизжу, что у вас перепонки полопаются!»

– Почему считают, что змей приползал именно к моей маме? – спросил Филат.

– Потому что именно твоя мама загнала его назад! Она выбежала из палаты ему навстречу и остановила его… Никто не знает, что там у них было, но змей уполз. Он её послушал!

– И раз он её послушал – значит она в сговоре с Фазанолем? Железная логика, ясельный бабай! Если кто-то поставит фонарь циклопу, то он с ним в сговоре, потому что иначе циклоп не позволил бы себе врезать! – вскипел Филат.

Кешалия звякнула браслетами, успокаивая его:

– Не кричи, чаворо! Змей пришёл. Твоя мама ему что-то сказала, он ушёл… Ты знаешь магзелей. У них мысль прямая как проспект! Твоя мама теперь очень слаба, чаворо! У неё совсем нет магии, нет сил. Хримтурсы несли её на носилках! Твоей маме нужно много рыжья, чаворо, чтобы сердце её согрелось! Но магзели не дадут ей рыжья!

– Они её боятся! – сказал Филат горько. – Если бы мама не истратила свою последнюю магию, змей уничтожил бы вашу паршивую лавочку! Она вас всех спасла!

Дочь царя туманов сочувственно коснулась пульса на его руке:

– Будь осторожен, гаджо, если пойдёшь сейчас к ней! Тебя не пустят, ты взбесишься – и попадёшь в беду!

– Я всё равно прорвусь!

Кешалия провела по его пульсу уже не одним пальцем, а двумя. Крошечные пузырьки опять наполнили мысли стожара.

– Тебе решать, гаджо! Тебе нужна вот эта лестница! Но ты воспользуйся не этой, а соседней! Попадёшь в процедурный кабинет. Там сейчас никого нет… Магзели будут за дверью. И бетонты тоже.

– А другого пути к маме нет?

– Это закрытое отделение. Никаких лазеек, даже для тебя. Туда ведёт только одна дверь. И она же наружу. – Кешалия звякнула браслетами, рассмеялась и исчезла, унося с собой окружённый возмущёнными значками магбук.

Направляясь к лестнице, которую показала ему цыганская дева, Филат обнаружил, что кешалия всё-таки стянула у него девять из десяти магров. Но один магр всё-таки оставила, и стожар это оценил. Для дочери царя туманов это жест исключительного благородства. Но теперь на гаджо-бетонта и двоих гаджо-магзелей у него был всего один магр.

Филат поднялся на ступеньку, сделал шаг – и услышал звук рвущейся ткани.

* * *

Процедурный кабинет, в который попал стожар, оказался местечком своеобразным. Открытия техномагии сочетались с дремучими приспособлениями, которые больше подошли бы для грязного сарайчика ведьмы. Грязная бутыль с лягушачьими лапками рядом с новеньким аппаратом для МРТ. Массажный стол с мудрёными электрическими валиками – и тут же огромный многоразовый шприц с иглой толщиной в детскую руку. Ведро с моргающими глазами, таблица латинских изречений, огромный гвоздодёр для удаления циклопьих зубов – и рядом отбойный молоток для прочистки слуховых каналов троллям и титанам.

Филат взял гвоздодёр и взвесил его в руке. Против бетонтов, конечно, не оружие. Прокрался к двери и, обнаружив, что она сплошная и щелей не имеет, запустил под неё глазенапа. Глазенап был простеньким энергетическим существом, вызывавшимся заклинанием стоимостью один кап. Глазенап был один, но одновременно их было два, как в паре «частица-античастица». Один глазенап сидел у Филата в ухе, а другой рыскал снаружи и всё сообщал первому. Точнее, не сообщал, а первый сам как-то узнавал. А вместе с ним узнавал Филат. Как это работает, не знал никто. Древняя стожарская магия, крайне опасная и десять раз запрещённая. Главное – чтобы глазенапы не встретились, потому что… однако тут стожарская сказочка никаких подробностей не выдавала. Три восклицательных знака и один обугленный провал в книге.

Филат увидел округлое фойе. У стен, похожие на колонны и такие же неподвижные, стояли бетонты. Они были совершенно одинаковые. Красивые мраморные головы обычных атлантов бетонтам не устанавливались: слишком дорого, да и в бою они служат главной мишенью. Чаще использовались пластиковые головы от манекенов. Жизнь бетонта не сосредоточена в голове – она во всей его фигуре. Пока от бетонта останется хоть что-то, способное выполнять приказ, это что-то выполнять его не перестанет.

Чем их вооружили? Лети, глазенапчик, проверь! А-а, водоглот, плазменник и сглаздамат! Плазменник? Ну дают! Тут же магия многоуровневая, все эти запутанные измерения – и вдруг струя плазмы. На всякий случай стожар взял это на заметку.

У магзелей, конечно, табельные искромёты. По сути, табельный искромёт – то же самое боевое кольцо, только усиленное. Прозрачные ручки, похожие на газовую зажигалку, позволяют легко определить остаток заряда. Пять колец на дуле, закреплённом на штырьке, разгоняют боевую искру. Иногда колец бывает шесть – но так ли важно, попала ли в тебя раскалённая искра, летящая со скоростью восемьсот метров в секунду или чуть больше? Опять же всё зависит от того, чем заряжен искромёт: рыжьём? зеленью? Это можно определить по всплескам внутри прозрачной рукояти. Если взрывные, для нагрудников и антимагов, то высокая скорость не нужна. Искра должна увязнуть и приклеиться.

Филата больше занимал проход в само отделение. С виду обычная дешёвая дверь-«европластик». Филат коснулся краёв глаз, раздвигая их. Способ работал и для глазенапа. Ага… за дверью-«европластик» обнаружилась ещё одна – деревянная, в белой облупленной краске. Филат растянул глаза ещё сильнее. Третья дверь – железная грохотушка, обшитая кожзамом. Четвёртая напоминала садовую калитку, сваренную из чего придётся… Дальше растягивать глаза было уже нереально. И без того Филат понял, что дверей множество. А правильная дверь – только одна из тысячи. И одна из тысячи на выход.

На всякий случай Филат проверил стены вокруг. Глухое экранирование. Нужны тысячи магров, чтобы прожечь